— Но не рукопись, — вставил Брайан.
Боже, моя рукопись! Я вскочила с места.
— Бабушка не смогла заполучить ее!
Брайан сиял:
— Ты и это вспомнила, молодец!
После его слов я словно прозрела; где-то внутри щелкнул выключатель, и все вокруг озарилось ярким светом. Я видела неровные строчки рукописи. Все свои страхи, мучения, тягостные сомнения, которые я изливала на бумагу.
Добрая моя Мэгги! Умная, надежная. Она совсем не изменилась. Такая же высокая, стройная, спортивная, ни малейшего намека на грудь, короткая стрижка. На ней были сандалии и мужской свитер.
— Спасибо тебе за все, что ты для меня сделала, Мэгги, — я была тронута. — Пожалуйста, прости меня. В клинике я отказывалась видеться с тобой…
Она махнула рукой:
— Что ты: это просто твоя впечатлительность.
Больше нам нечего было сказать друг другу, и мы распрощались.
Уже стемнело, мы проголодались, и Брайан повел меня в китайский ресторан.
Я ела с аппетитом. Встреча с Мэгги Паркер принесла облегчение.
— Очень милая особа, — заметил Брайан. — Конечно, я бы не посоветовал девушке жить с ней в одной квартире.
— Ты тоже заметил?
— Это сразу бросается в глаза. Однако не следует лезть поспешных выводов.
— Ты не знаешь, что она имела в виду под небольшим недоразумением», которое заставило меня уйти с той квартиры. Однажды ночью она забралась комне в постель, пыталась обнять, поцеловать, — я содрогнулась (собственно, чему?). — У меня это вызвало не просто отвращение, я была страшно разочарована в Мэгги и больше не верила, что она дружит со мной бескорыстно. Потрясение, которое я перенесла тогда, было вызвано, разумеется, моими расстроенными нервами, и Мэгги в этом не виновата. Я долго не могла преодолеть этот шок…
— Я знаю. Именно поэтому я заставил тебя пойти к ней.
Я удивленно взглянула на него:
— Ты все знал? Откуда?
— Из твоей рукописи.
Мое изумление росло.
— Ты читал рукопись?
— Выучил ее почти наизусть, — он смущенно улыбнулся. — Доктор Джеймсон сделал с нее ксерокопию и послал мне — как приложение к твоей истории болезни. Как видишь, к моменту первой нашей с тобой встречи я был в какой-то степени подготовлен.
Мне нечего было сказать ему. Я вдруг почувствовала себя нагой посреди множества людей. Совершенно обнаженной. Но перед доктором Питерсом мне нечего было стыдиться.
— Хорошо, господин доктор, — сказал я, не скрывая иронии. — Лечение я получаю, что называется, лошадиными дозами, однако пользы его не оспариваю. Шоковое онемение позади, и я больше не испытываю к Мэгги Паркер никаких враждебных чувств.
— Отлично… А к матери?
Его вопрос снова застал меня врасплох.