— Я что-нибудь придумаю, — сказал он после некоторых колебаний. — Видимо, тебе это действительно нужно. — Она улыбнулась.
— Не думаю, что смогу прямо сейчас бежать с тобой наперегонки.
Трейс приподнял ее и усадил, прислонив спиной к скале.
— Слава Богу, ты выбрала довольно удачное место, чтобы заболеть, — сказал он. — Не представляю, что бы мы стали делать, случись это на горном перевале.
— Ты думаешь, я сделала это нарочно?
— Не сомневаюсь, — рассмеялся он. Затем его лицо снова стало серьезным. Он взял ее за руку и сказал: — Бетани, я бы не хотел, чтобы ты снова устраивала нам подобные испытания. Индейцы были перепуганы насмерть. Они думали, что ты умрешь.
— А ты не боялся, что я умру? — спросила она, не сводя с него глаз.
— Я знал, что ты не сдашься без боя. Для этого ты слишком упряма. — Трейс крепко сжал ее руку. — А теперь пора забыть об этой неприятности. Если ты не будешь повторять свои ошибки, я больше никогда о них не вспомню.
Бетани кивнула и благодарно посмотрела на Трейса. Тот встал и направился к индейцам-носильщикам. Глядя на его плавную, немного ленивую походку, Бетани не могла отделаться от ощущения, что забыла о чем-то очень важном. Решив не тратить времени на копание в собственной памяти, она занялась обдумыванием того, что ей предстояло сделать в Вилкапампе.
Трейс действительно придумал довольно оригинальный способ искупать Бетани. Он сделал ширму из одеяла, а индейцы нагрели воду и налили ее в три кружки: для лица, тела и ног. Конечно, это не могло сравниться с банями синьора Бертолли, но Бетани все же смогла привести себя в порядок.
Только через три дня они отправились дальше. Солдаты постоянно выражали недовольство, и Трейс даже пригрозил застрелить одного, когда тот потребовал оставить Бетани. Во время вынужденной остановки солдаты несколько раз пытались сами найти дорогу в город, но не смогли. Трейса это не удивляло: местные индейцы ходили под стенами города сотни лет и не догадывались об этом.
Наконец они добрались до каменных террас, и Бетани устало опустилась на землю, чтобы восстановить дыхание.
Один из солдат пристально посмотрел на нее.
— Если она выбилась из сил, — сказал он Трейсу по-испански, — то лучше оставить ее здесь.
— Я так не думаю, — очень спокойно произнес Трейс и подошел к солдату. Это был невысокий бородатый мужчина; одна сторона его лица была обезображена длинным, бледным шрамом. — Мы здесь только потому, что она этого захотела. Если она не сможет идти, значит, мы все будем ждать, когда у нее появятся силы.
— Но, сеньор, из-за нее мы потеряем время!