Проходит несколько больше времени, чем я ожидала: по пути он останавливается, чтобы поприветствовать других гостей и использовать возможность оглядеть комнату и насладиться вниманием. Для невысокого человека шаг у него широкий. Когда он оказывается на расстоянии метров двух от нас, улыбка сползает с его лица. В течение какого-то времени он стоит неподвижно, а его глаза перебегают с Тома на меня. На мгновение мне кажется, что комната погрузилась в тишину. Но вот Гай делает движение и снова шагает к нам, возможно, слегка натянуто, но, тем не менее, собравшись и демонстрируя сносное показное удовольствие, хотя, когда он, приблизившись, жмет мне руку, я замечаю, как мускулы на его скулах подергиваются от напряжения, чтобы удержать на лице это дружелюбное выражение. Глаза его, однако, не улыбаются. Они холодные и злые.
— Я так счастлива, что Гай дома! В прошлый раз, когда мы пригласили друзей на обед, ему пришлось улететь в Париж по делам! — щебечет Само Совершенство. — Работа — его повелительница. Разве не так, дорогой?
Том явно испытывает стеснение. Мы пожимаем руки немного более крепко, чтобы успокоить друг друга.
— Рад познакомиться, — произносит Гай официально во время рукопожатия.
Тому требуется больше времени, чтобы оправиться, и, несмотря на то, что ему удается заставить себя протянуть руку Гаю, он сразу отступает в сторону, едва она высвобождается из его ладони, и сует ее в задний карман брюк, где она беспокойно мечется в течение последующих пяти минут.
— Люси — член родительского комитета, — ласково говорит мужу Само Совершенство. — Она помогла организовать сегодняшний вечер, и ей удалось убедить женщину, которая возглавляет комитет, не заставлять нас приходить одетыми в костюмы наших любимых книжных героев.
— Зато летний праздник будет на римскую тему, — подхватываю я.
Том и Гай стоят неподвижно и молчат.
— Она одна из моих надежных союзников, — говорит дальше Само Совершенство, с тревогой глядя на своего супруга, как бы желая, чтобы он сказал что-то подобающее случаю. Я пробую сопротивляться лести, ибо знаю, что она просто старается быть любезной и что я буду по-прежнему чувствовать себя обделенной на детской площадке, когда там угощают чем-то вкусным.
— Я много о вас слышал, — наконец произносит Гай, обнимая жену, чтобы обрести равновесие. Он наполняет вином бокал Тома, и я замечаю, что его рука чуть дрожит.
— Можно мне похитить его на минутку? — спрашивает меня хозяйка дома, указывая на Тома. — Я действительно хочу показать ему, как мы расширили кухню. У нас тот же архитектор, что и у Дэвида Кэмерона. Он живет совсем близко. Так волнующе жить в тени следующего премьер-министра. — И она быстро идет вперед, засунув одну руку в задний карман своих джинсов, выставляя напоказ задницу во всем ее тугом великолепии, — жест, который, я это точно знаю, направлен специально на Тома. Уходя, он шепчет мне на ухо: