— Значит, в каком-то смысле ты все-таки знала свою маму?
— Да.
Становясь старше, я поняла, что у многих детей не было и того. Я всегда буду благодарна маме за те минуты, что мы провели вместе.
— И знаешь все языки, на которых когда-либо говорили на свете?
Обрадовавшись перемене темы, я ответила:
— Все до единого.
— Даже фарси?
— Даже фарси, — ухмыльнулась я.
— Вот это да! — почти прокричала она. Должно быть, Куки в голову пришла какая-то мысль. Потом ее лицо омрачилось, и она с обличительным видом показала на меня пальцем: — Я так и знала. Я знала, что ты поняла, что нам сказал тогда в супермаркете тот вьетнамец. Я видела это по твоим глазам.
Я улыбнулась и посмотрела на фото Рейеса, не в силах отвести от него взгляда.
— Он сказал, что ему нравится твоя задница.
Она задохнулась от возмущения:
— Наглый недомерок.
— Еще он сказал, что очень тебя хочет.
— Жаль только, что он такой мелкий, что потерялся бы у меня в декольте.
— Наверно, поэтому ты ему и понравилась, — прыснула я.
Куки надолго замолчала. Я дала ей время осознать услышанное. Наконец она спросила:
— Как такое вообще возможно?
— Не расстраивайся, — решила я ее подразнить, — едва ли он поместился бы у тебя в декольте. Хотя наверняка с удовольствием попробовал бы.
— Нет, я про языки. Это…
— Круто? — с надеждой перебила я.
— …поразительно.
— Ага. Наверно.
— А ты понимала, что тебе говорят, в день, когда родилась?
Задумчиво наморщив нос, я призналась:
— Пожалуй, да. Конечно, не буквально. У меня не было ни схемы, ни прошлого опыта, с которым можно было бы соотнести слова, и я не знала значений, с которыми они ассоциируются. Тех, кто общался со мной, я понимала скорее чутьем. Причем ходить и говорить я начала примерно тогда же, когда обычные дети. Но когда со мной заговаривали, все понимала. И не важно, на каком языке объяснялись люди. Я понимала, что они говорят.
Компьютер уснул, и я пошевелила мышкой, чтобы вернуть фотографию Рейеса.
— Я поняла первые слова, которые произнес папа, — продолжала я, стараясь не выдать грусти. — По крайней мере, большую часть. Он сказал, что мама умерла.
Куки покачала головой:
— Бедная моя.
— Думаю, папа знал. Он чувствовал, что я его понимаю. Это был наш маленький секрет. — Я подхватила горсть попкорна и отправила в рот кусочек. — Потом он женился на моей мачехе, и все изменилось. Она почти сразу решила, что я сумасшедшая. Все началось с того, что мне нравились мексиканские сериалы.
— Чарли, ты не сумасшедшая.
— Да ладно. Я ее не виню.
— И зря, — отрезала Куки. — Я тоже мать. И матери так себя не ведут — хоть родные, хоть приемные.