Но вообще у нее не было особых причин печалиться. Зато имелись все основания негодовать на Саймона Брэдфорда. До чего же неприятный человек, несмотря на всю его обходительность и внешнюю привлекательность! Как он посмел так с ней поступить? Неужели ему недостаточно того, что он разрушил ей жизнь? Ли почувствовала, как у нее вновь наворачиваются слезы.
Усилием воли она постаралась не дать им воли.
Зачем себя накручивать?.. Ее жизнь вовсе не разрушена. Несмотря на все неприятности, доставленные Джеком Торном, у нее по-прежнему есть ферма, и она готова начать производство собственного вина. Как бы там ни было, она получила немалое удовольствие от общения с Йеном Раддом. Ей следовало бы даже поблагодарить его зато, что он помог ей окончательно преодолеть последствия разрыва с Джеком. Та сцена во время торжественного ужина была, конечно, неприглядной, но, если честно, она не меньше Йена виновата в случившемся. Вполне возможно, она слегка перегнула палку. Но виноват в этом, несомненно, Саймон Брэдфорд. Вообще при желании она могла обвинить его в чем угодно. По какому праву он все время вмешивается в ее жизнь? Только потому, что у него у самого все идеально? Ну конечно, успешный бизнес, неотразимая внешность, модель в качестве подружки…
Пора было прекращать жалеть себя. И эти бокалы — это тот толчок, который ей необходим. Она уже готова обратиться в банк за новым кредитом, и бокалы как раз и послужат дополнительным стимулом. В подсобном помещении имеется немалый запас фигурных бутылок, которые она собирает последние два года, и на них можно наклеить найденные этикетки. Подобный подарок наверняка поможет убедить менеджера банка выделить ей нужные средства. Что же касается Саймона… Ее успех был бы наилучшей местью ему. А еще можно было бы познакомиться с достойным мужчиной. Это наверняка заденет его за живое.
Поднявшись из-за стола, Ли взяла коробку. Перво-наперво нужно было очистить найденные бокалы от пыли.
Донна долго лежала в постели, прислушиваясь к тишине. Солнце только взошло над горизонтом, а жара становилась все более ощутимой. Над кроватью медленно вращался вентилятор, однако не приносил ни малейшего облегчения. Время от времени слышался едва уловимый звук — казалось, будто дом вздыхает по мере того, как солнце раскаляет крышу из гофрированного железа. Один раз на дворе пролаяла собака. Здесь не было слышно ни шума проезжающего транспорта, ни каких-либо иных проявлений человеческой деятельности. Доносилось лишь отдаленное карканье ворон, что еще сильнее подчеркивало, в какую глушь она забралась, покинув все то, к чему привыкла и была привязана.