— Что это.
Это должен быть вопрос, думал Джейми, но в ее устах прозвучало утверждением.
— Это… — очень тихо ответил Джейми, — картина. Живопись действия. Я, гм, — ее создал. Нарисовал. Она моя.
Каролина кивнула. Джейми глядел на нее в робком ожидании.
— Я согласна на чай, — сказала она. — Если ты заваришь.
И впервые после ухода от нее Джейми был сокрушен. Он ненавидел и тяжесть, и вонь этого мерзкого старого ощущения. Но потому оно ослабло — ослабло, и он обрадовался, да, и ему невероятно полегчало. Новый Джейми — Джейми, которым он стал, был упруг; он принял удар и отбил его обратно. Прежде он был бы полностью раздавлен. И, просто чтобы дать ей это понять, он лишь весьма беззаботно спросил:
— Больше ничего не скажешь?..
И Каролина рассыпалась в пышных и притворных извинениях:
— О боже, прости меня, Джейми, — я думала, ты не забыл. Конечно, скажу: молока не надо, одна ложка сахара.
Джейми сжал губы в ледяном, но снисходительном признании того, что шутка ей удалась. И занялся чаем.
— У тебя явно!.. — крикнула Каролина (упав наконец на диван: один из сосланных от Джона и Фрэнки — какие же они, черт побери, добрые, эти ребята). — Ты меня слышишь, Джейми? До тебя тут целая миля. Я говорю, места у тебя определенно хватает…
Мм, думала она: места просто уйма, и все залито солнцем. Боже — видели бы вы, где мы с Бенни сейчас живем. Помойка — это еще мягко сказано, честное слово. Зато дешево. Очень дешево. Дешевка и есть. Должна признать, окна прекрасные… точно в соборе каком-нибудь. Как будто впервые цвета видишь? И, боже — их тут хватает, а? На этой так называемой картине. В духе Поллока. Не знаю уж, с какого бока Джейми собирается ко мне подкатиться — но тут он точно свернул не туда. Я хочу сказать, каким бы замечательным или отвратительным ни была эта самая Печатня, ничто на свете не сделает Джейми способным что-нибудь сотворить. Что-нибудь художественное. Даже вот такую мазню. Нет. Так почему он хочет, рассчитывает, чтобы я поверила, будто он действительно ее нарисовал? Ну то есть — что? Он взял, что ли, этот здоровенный холст? Положил его на пол, вымазал в краске, отошел на шаг и подумал: ммм… пожалуй, еще пятнышко красного — мазок черного, еще несколько капелек желтого и готово. А потом позвал приятеля, и они ее повесили. Ха-ха. Очень смешно. Что — Джейми? Художник? Вот уж вряд ли. И еще кое-что… кое-что странное. Что? Что-то дикое. Вообще-то, господи боже, здесь все дикое, правда? До черта дикое. Я сразу так и говорила. Но есть что-то особенно… что-то не… о боже, я поняла. Черт побери. Ну вот, еще и