Отпечатки (Коннолли) - страница 180
— Слушайте: я не знала, какое принести, ничего? — выдохнула она и выставила на стол три блестящие зеленые бутылки. — Не знаю, зачем вам все эти коридоры и изгибы, правда не знаю, Майк. Вечно я стукаюсь обо что-нибудь, и этот старикан на меня с фотографии таращится. Ну, Черчилль который. Ладно — смотрите: я принесла «Кристаль», «Болянже» и еще «Асти».[83] Лично мне больше по вкусу «Асти». Остальные, по-моему, недостаточно сладкие.
Майк принес чистые бокалы (хотя такие же толстые и низкие, с неудовольствием заметила Фрэнки).
— Видите? — сказал Майк — может быть, даже себе самому. — Так много. Так много. У нас так много…
— Майк, — очень мягко произнес Джон. — Просто наслаждайся. Рождество ведь.
— Мм, — согласилась Уна. — Вот именно. Ваше здоровье, господа. Ваше здоровье.
И Майк энергично закивал:
— Вы правы. Вы все абсолютно правы. Простите меня — простите. Итак, ваше здоровье! Господи, Джон,>:— как у тебя всегда получается открывать эти бутылки вообще без, ну, знаешь — хлопка, луж и так далее? Мм. Чудесно. Да… должен признать, это безусловно намного вкуснее.
— Ну, — начал Джон. — Тренировка, наверное. Я их немало открыл за свою жизнь. Мм. «Болянже» — мое любимое. Тост. Ваше здоровье, господа. Все счастливы?
Звенели бокалы, булькало шампанское, сверкали улыбки — определенно все хотя бы казались счастливыми. Под ликующие крики счастье выплеснулось наружу (а это, как вас охотно уверил бы каждый из них, в такое время года — на пару с любовью — все, что вам нужно).
— Ой! — запротестовал Бенни, когда Мэри-Энн еще туже затянула тесемку вокруг побелевшего кончика его указательного пальца и завязала плотный узелок. — Ой-ой-ой! Мой палец, Мэри-Энн, — ты — ой! Ой, понятно?
— Почему ты его не убрал, дурачок? Я же тебе сказала — подержи, пока я еще раз обмотаю ленту и завяжу бантик.
Бенни высвободил палец, для порядка засунул его в рот и уставился на нее.
— По-моему, ты это нарочно, — сказал он. — Ладно — и сколько еще осталось свертков? По-моему, их уже миллион. — А потом он опять разобиделся: — Точно. Это точно, Мэри-Энн, ты это нарочно, потому что тебе надо было просто сказать: хорошо, Бенни, а теперь убери палец. Сказала бы — и все, да, Мэри-Энн? Но ты не сказала. Не сказала. Ты вдруг давай торопиться, затянула узел, хотя прекрасно знала, что мой палец еще там, и…
— Бенни, ну что ты как ребенок. Смотри — осталось всего ничего. Я знаю, кажется, будто их целая куча, но ведь всем надо что-нибудь подарить? Это тут вроде закона такого, по-моему, но не законного закона, понимаешь? Просто все этого