Вдвоем они пропутешествовали по гостиной, останавливаясь, когда Шон хотел представить свою спутницу кому-нибудь из гостей. Веселье было в самом разгаре, когда Милли, оглянувшись в поисках Лидии, заметила, что та стоит рядом с мужем. Гости вовсю восхищались кулинарными шедеврами хозяйки и одобрительно заулыбались, когда Стив поднял руку, прося внимания. Шум мгновенно стих, и все присутствующие замерли в ожидании.
Обнимая жену за плечи, он сказал счастливым голосом:
— Друзья, сегодня я отмечаю свой юбилей. Это круглая дата, не будем уточнять, какая именно. Я рад и счастлив видеть вас в своем доме, спасибо всем за поздравления и подарки. Но самый большой подарок мне сделала моя жена — это она сама! — Речь прервалась поцелуем, да так и не продолжилась.
Дамы растроганно заахали, мужчины заулыбались. Милли решила выпить за счастливых супругов и попросила Шона принести ей чего-нибудь сладкого. Он кивнул и через пару минут вернулся с рюмкой черносмородинового ликера. Ликер оказался чрезвычайно вкусным, но более крепким, чем она ожидала. Тогда Милли решила, что нужно что-нибудь съесть, и потянула спутника к столам с закусками.
Шон выискал свой любимый куриный рулет, а она облизнулась при виде тарталеток с крабами. От их нежного вкуса Милли даже зажмурилась, смакуя каждый кусочек. Истребив множество обожаемых ею тарталеток, она подумала, что пора остановиться. Надо подумать и о фигуре. А Шон продолжал лакомиться закусками.
Милли посмеялась над ним и повернулась, собираясь отойти от стола. Случайно она посмотрела в сторону двери… и замерла. Ноги предательски подогнулись, и она осела бы на пол, если бы не оперлась рукой о стол позади себя. Возле двери стоял слишком хорошо знакомый мужчина и глядел ей прямо в лицо глазами цвета стали. Милли с трудом удалось выпрямиться и перевести дыхание. В голове билась одна-единственная мысль: нельзя дать ему заметить, как сильно она взволнована его появлением.
Стоящий рядом Шон и находившаяся поодаль Лидия пристально следили за встречей мужа и жены. Кен передернул плечами и с бесстрастным видом двинулся навстречу Милли. Та судорожно пыталась овладеть собой, надеясь, что лицо не выдает ее истинных чувств. От смятения она облизнула губы. Как же он ненавидит ее, если даже видеть спокойно не может! Надо бы уйти, пока не вышло скандала.
Но было уже поздно. Он подошел вплотную и произнес без всяких эмоций:
— Ну здравствуй.
— Рада тебя видеть. — Тон, которым Милли произнесла эту фразу, противоречил смыслу самих слов.
— Хорошо выглядишь, а платье просто бесподобно. Ты немного похудела. И как вижу, уже не носишь обручального кольца. — Кен говорил о кольце, а глаза застыли на вырезе платья.