И потом, когда Рамиро достиг восемнадцати лет - совсем, кажется, недавно! - возраста, в котором принц в Фасинадо имеет голос в совете, - как смотрел на него отец во время посвящения! Как ласков и вместе с тем серьезен был его взгляд, когда на голову Рамиро возлагали золотой обруч - тот самый, что сейчас стискивает виски. Одна из древних традиций, которые так любят здесь, на острове. То, без чего не мыслил себя ни Альваро, ни его сыновья, ни падчерица. Нечто, бывшее сильнее их - и бывшее ими самими.
Сейчас перед Рамиро лежала пустая оболочка. Душа утекла, и принц надеялся, что теперь она в раю - а как иначе? Нельзя сказать, что Альваро не совершал ошибок, так ведь Господь велик и милостив, Он все взвесит, Он все простит. И когда-нибудь Рамиро увидится с отцом и скажет…
«Господи, спасибо тебе. Спасибо, что дал мне возможность сказать отцу самое важное; спасибо, что он успел меня услышать. Нет этого важнее, нет этого сильнее, нет глубже; это, словно шрам на ладони, останется навсегда. Это - и взгляд отца, золотисто-зеленый, в тот солнечный день в виноградниках».
Рамиро обошел кровать, едва не задев Леокадию, склонился и поцеловал отца в холодный лоб.
Все. Вот теперь - все.
Он повернулся и пошел к двери. Что-то колыхнулось в темном углу, и Рамиро, прищурившись, увидел сидящего в кресле кардинала де Пенья, которого не заметил, войдя в помещение. Кардинал, перебиравший четки, встал и медленно, глубоко поклонился Рамиро. Тот едва заметно кивнул и вышел.
Никто не произнес ни слова.
В кабинете Рамиро поджидала целая компания. Во-первых, брат Марко, все такой же бледный, как на площади, - даже свет множества свечей не мог скрыть эту неестественную белизну лба и щек. Во-вторых, верный Лоренсо, присевший в любимое кресло. И, в-третьих, Амистад де Моралес в сопровождении парочки своих сторонников. Все они встали, когда вошел Рамиро.
- Это совет? - осведомился принц, проходя к своему столу. - По какому поводу?
У него болела голова, и во рту было очень сухо, словно там с удобством расположилась великая пустыня Сахара.
- Я пришел, чтобы вместе с тобой спуститься в подвалы, - сообщил Лоренсо и задумчиво почесал бровь. - Полагаю, ты захочешь сам провести допрос.
- Да. Хорошо. Сейчас пойдем. Марко?
- Я хотел с тобой поговорить, - пробормотал брат.
- Говори.
- Я хотел наедине.
- Мы вас покинем и вернемся позже, - предложил Амистад.
- Если вы пришли, оставайтесь здесь. Марко, идем.
Рамиро махнул рукой в сторону своей спальни и пошел первый; брат потащился за ним. Лоренсо закрыл за ними двери и, вне сомнения, встал там на страже, чтобы братьев никто не побеспокоил.