— Так у нас же вроде как перемирие с этими «миротворцами»? — удивился Алексеич. — Или уже нет?
— А фиг его разберет. На них не написано, кто они и за что воюют. У них и радиопереговоры сплошь кодированные, даже язык понять нельзя. Да и ушли они, суки такие. Теперь и не докажем ничего, — и небритый сплюнул.
— И сколько их было?
— Я лично не меньше шести насчитал…
— Семь, — уточнил лысый.
— Ну, семь. Один вроде дымил, когда уходили. А у нас, прикинь, КШМ, «Зилок» с рацией, три БТРа и две «бардадымки» — как корова языком слизнула… Тридцать один жмурик, включая почти весь штаб, и двадцать четыре раненых — думаешь, почему у нас обезболивающего нет? И, что самое поганое, весь налет длился меньше десяти минут. Ну, не гадство, скажешь?!
— Что характерно, — добавил лысый, — половина наших штабов до сих пор на связь не выходит… И ведь не похоже, что связь помехами давят… Неужели они ночью по всем так же, а?
Тут до обалдевшего от всего увиденного и услышанного Алексеича долетел писк, похожий на морзянку, а затем весьма знакомые треск и шорох. Он обернулся. Лысый Николин неловко держал левой рукой у уха плоскую прямоугольную коробочку, с кнопками и короткой штыревой антенной. Радиотелефон — большая редкость, даже среди комсостава АКС. Такую аппаратуру Алексеич видел только у офицеров и медиков ООН, а у «самообороны» она встречалась только в виде трофеев.
— Вова Тяпкин на связи, — сказал лысый, обращаясь к небритому. — Герой-разведчик.
— Ну-у?! — удивился небритый. — Хоть этот жив.
— Третий, докладывай, — сказал лысый в радиотелефон.
— Я Третий, — сказала трубка довольно хорошо слышным через шорохи атмосферных помех металлическим голосом. — В пределах видимости наблюдаю не менее трехсот целей. В основном Т-69, гусеничные БТР и БМП китайского производства…
— Идентификация?
— Вся маркировка и номера скрыты под свежим зимним камуфляжем. Переговариваются между собой по-русски…
— Помехи ставят?
— Не похоже.
— Третий, тебя обнаружили?
— Пока нет, Первый.
— Третий, отходи в квадрат 54, себя не обнаруживай. Как понял?
— Понял тебя, Первый, выполняю. Прием.
— Третий, дальше все по плану. Связь через час. Канал прежний. Как понял?
— Понял тебя, Первый, понял. До связи. — И радиотелефон заперхал слабыми помехами.
— И что теперь? — спросил Алексеич у небритого, который, как и он сам, смотрел на лысого и его средство связи с каким-то обреченным видом. — Хоть наступает-то кто, а?
— А дальше, видимо, ничего, — вздохнул тот. — А совет один: собирайте свои манатки и рвите куда-нибудь в центр, поближе к какому-нибудь серьезному госпиталю. Среди людей оно надежнее. А наступают эти фиговы «ленинцы-сталинцы», которых китаезы вооружили, похоже, плюнув окончательно на все Хабаровские протоколы. Как видно, решили-таки кончать-таки с оппортунизмом и ревизионизмом, в нашем лице…