Наконец, этот чудесный день закончился. Мама зевнула, поднялась и сказала, что пора спать. Все зевнули по разу и согласились. Майя уже исчезла, но мне все казалось, что я вижу, как плавно двигаются ее нежные руки, я еще ощущал на себе пристальный взгляд ее глаз с расширенными зрачками и долго сидел на веранде, смотрел на звезды, словно ждал чего-то. Потом появилась сонная жена и сказала: «Иди, наконец, спать!»
С тех пор я не раз прокручивал в памяти этот летний день. Мне казалось, что я заглянул в какое-то прекрасное будущее…
В холодильнике обнаружились свиные отбивные, кочан цветной капусты, шампиньоны и томатный соус. Я сунул отбивные размораживаться в микроволновую печку, а сам занялся грибами и капустой. Репчатый лук и оливковое масло тоже имелись. Я подсыпал в жаровню угля и установил чугунную решеточку. Рядом поместил глубокую сковороду. Хорошенько посолив и обмакнув отбивные в уксус, я бережно уложил их на раскаленную решетку, и, пока они жарились, вывалил в кипящее масло грибы, цветную капусту и лук. Не прошло и трех минут, как я подхватил эту смесь ситечком и, хорошенько отцедив, щедро добавил томатного соуса. К этому моменту отбивные, дважды перевернутые, замечательным образом подрумянились и вполне прожарились. Переложив мясо на тарелки, я залил его моим нехитрым соусом, а на небольшом блюде разложил горяченькие хлебцы, только что из тостера. Рядом с тарелками я поставил большие бокалы и наполнил их красным вином.
— Майя! — позвал я. — Все готово!
— Сию минуту! — отозвалась она.
Я слышал, как она говорит по телефону, но сначала не вслушивался. Кажется, она разговаривала с дядей Володей. То и дело до меня долетало: «Володенька, Володенька…» Постепенно сделалось ясно, что они обсуждали ход подготовительных работ в Деревне. Кажется, размах деятельности, связанной с идеей Пансионата, приобретал все новые масштабы.
Было очевидно, что Майя взялась за дело со всей душой и, судя по эмоциям, которые звучали в ее голосе, прониклась к нему самой горячей заинтересованностью. Она деловито обсуждала с дядей Володей не только подробности строительства, но даже вопросы внутреннего распорядка, подбора педагогического состава и общей учебной программы. Это меня весьма удивило.
Мясо остывало. Но я терпеливо ждал. Я поставил тарелки на край жаровни, глотнул еще вина. Я не мог не заметить, что, беседуя с дядей Володей, Майя чувствует себя совершенно свободно. Скованность, владевшая ею, когда мы оказались наедине, исчезла без следа. Она говорила с ним, как со старым приятелем, как с другом, которому всецело доверяет и с которым ее объединяет нечто чрезвычайно важное.