На кухне Эрики Девкалион рассказал им о стае летучих мышей, об интуитивной догадке, которую эти мыши вызвали, об уверенности, что на этот раз Виктора они найдут не в наземном здании, вроде бывшей больницы «Руки милосердия», а глубоко под землей.
– Большинство местных жителей не верят, что строили здесь только шахтные пусковые установки, – продолжил Хок. – Они думают, что вдоль Шоссе конца света есть и кое-что еще.
– Что именно? – спросил Майкл.
Эддисон Хок пожал плечами.
– Все это домыслы, и многие из них даже менее реальны, чем научно-фантастические телефильмы. Не стоит повторять их, потому что на самом деле никто ничего не знает. Возможно, кроме шахтных комплексов, ничего тут и не было, – он наклонился вперед. – Какое отношение Шоссе конца света имеет к этому безымянному мужчине, фотографию которого вы мне показали? Нет, подождите, простите мне любопытство газетчика. Я уверен, что забота о вашем клиенте не позволяет вам раскрыть эту связь.
– Если придет день, когда мы сможем рассказать об этом расследовании, мистер Хок, вы станете одним из первых, кто все услышит. Вы нам очень помогли.
Когда она и Майкл поднялись, издатель последовал их примеру.
– Сколько времени вы намерены пробыть в городе? – спросил он.
– Честно говоря, не знаем, – ответил Майкл. – Скорее всего, несколько дней.
– Можете сказать, где остановились… на случай, если я увижу интересующего вас человека?
– Отсюда мы собираемся поехать в «Фоллс-инн», чтобы снять номер.
Хок проводил их в приемную.
– Я знаю Рейфа и Марцию Либби. Если хотите, могу позвонить им, чтобы они предоставили вам лучшее, что у них есть, по разумной цене.
– Будем вам очень признательны, мистер Хок.
– Сделаю это с радостью. Обязательно покажите Марции фотографии Скаут и Герцога. Она без ума от детей и собак.
У двери издатель поднес руку к голове, чтобы снять ковбойскую шляпу, и улыбнулся, осознав, что оставил ее в кабинете.
Хотя до сумерек оставался еще час, температура воздуха заметно упала. Из-за облаков, затемнивших небо, медленно надвигалась новая темнота.
Под опущенными веками его глаза пребывают в непрерывном движении.
Интеллект его столь велик, что никакие наслаждения этого мира не могут его соблазнить. Вселенная разума куда интереснее и влечет его гораздо сильнее, чем все то, что может предложить внешняя реальность.
Комната, в которой он сидит, просторна и без единого окна. Освещение мягкое. Стены – голый бетон. Пол под стать стенам.
Произведения искусства ему ни к чему, ибо его воображение заполнено прекрасными образами, создать которые не под силу ни мужчинам, ни женщинам.