Почти в центре комнаты стоит кресло, пустующее. Перед креслом – диван-кровать. Другой мебели в комнате нет.
Он сидит на диване, скрестив ноги, руки, ладонями вверх, лежат на коленях. Хотя веки опущены, его внутренние глаза широко раскрыты.
Он – Виктор Франкенштейн и не Виктор Франкенштейн. Он – не просто клон великого человека, а скорее улучшенный клон.
В течение восьми лет, которые этот Виктор провел с приостановленными жизненными функциями, почти в анабиозе, дожидаясь полного оживления, исходный Виктор ежедневно загружал в него свои воспоминания, чтобы клон мог заменить его. Этот Виктор знает все, что знал другой Виктор… и больше.
В том квазикоматозном состоянии мозг его функционировал на полную мощь. Восемь лет практически без информации, поступающей от пяти органов чувств, восемь лет исключительно внутреннего существования предоставили ему уникальную возможность сосредоточиться исключительно на проблемах создания новых живых существ.
Этот длительный период изоляции гарантировал, что он не станет просто Виктором в новом теле. Он – квинтэссенция Виктора, очищенная от посторонних примесей. В нем целенаправленность Виктора трансформировалась в абсолютную решимость.
В этих стенах не играет музыка. Никогда не играла. Для него музыка – неэффективный вид математики. Он слышит удивительные математические симфонии у себя в голове.
Насколько это возможно, он живет в тишине, сравнимой с тишиной безвоздушного пространства между двумя галактиками. Он не любит отвлекаться от чудес своего внутреннего мира.
Он знает, почему Виктор, при всем его блестящем интеллекте, потерпел неудачу. И он знает, почему он потерпеть неудачу не может.
Прежде всего Виктор был слишком человечным. Человеком во плоти. И при всем его презрении к человечеству он хотел того же самого, чего хотели обычные люди. И хотел в избытке.
Этот Виктор, который думает о себе, как о Викторе Безупречном, не жаждет всего того, к чему стремятся ординарные людишки.
Первый Виктор полагал себя гурманом и знатоком вин. Он так гордился собственным вкусом.
Новый Виктор не терпит обеденных ритуалов. Ест самую простую пищу, быстро и без лишней суеты, только из необходимости поддерживать работоспособность машины из мяса, каковой является его тело. У него нет времени для вина или других алкогольных напитков.
Первый Виктор обожал статусные символы: огромные особняки, автомобили лучших марок, наручные часы по сто тысяч долларов, костюмы, сшитые на заказ лучшими английскими портными…
Клону Виктора статус и роскошь без разницы. Его гардероб состоит из одежды, купленной секретаршей человека, который финансирует этот проект. Вкус ее оставляет желать лучшего, а иногда просто вызывает отвращение. Но Виктору Безупречному все равно; он носит то, что ему присылают.