Однако в 449 году дружба разладилась, и послы Западной Римской империи, которых Приск встретил в штабе Аттилы, приехали, чтобы восстановить хорошие отношения и смягчить гнев Аттилы. Гунн нашел предлог для спора, подняв вопрос о давнем инциденте. Когда во время кампании 441 года возникла угроза взятия Сирмия, секретарь Констанций заключил сделку с епископом города. Епископ передал Констанцию золотую церковную посуду на тот случай, если Сирмий будет захвачен и епископ попадет в плен. В этом случае Констанций должен был использовать эту посуду в качестве выкупа за епископа. Если же епископ будет убит, то Констанций должен был выкупить столько жителей города, сколько отдадут за эту посуду. Констанций не выполнил обещанного. Вскоре он отправился по делам в Рим и отдал золотую посуду в заклад банкиру по имени Сильваний. По возвращении из Рима Констанций, которого Бледа и Аттила подозревали в предательстве, был ими убит. Позже, уже после смерти Бледы, Аттила узнал о судьбе золотой церковной посуды и потребовал, чтобы ему выдали Сильвания, которого он обвинил в хранении украденных ценностей, по справедливости принадлежавших Аттиле. Вот почему к гуннам летом 449 года приехали Ромул и другие римские послы, с которыми по пути в ставку Аттилы встретились Максимин и Приск. Послов отправили Аэций и Валентиниан III – Приск многозначительно первым называет патриция, а потом императора. Послы должны были сказать Аттиле, что Сильваний просто одолжил деньги Констанцию под залог, не зная, что посуда украдена. В действительности же банкир продал посуду римским священникам, поскольку считал, что нечестиво использовать в собственных нуждах церковную утварь, предназначенную для служения Богу. В случае если Аттила будет настаивать на своем требовании, Сильваний должен был послать денежную сумму, соответствующую стоимости посуды. Римское правительство не собиралось выдавать человека, который, по их мнению, не совершил ничего противоправного. Когда Приск уезжал из ставки Аттилы, инцидент все еще не был улажен. Разговаривая с Ромулом, историк поинтересовался, как идут переговоры, и Ромул рассказал ему, что Аттила не собирается менять первоначально принятого решения: если римляне не выдадут ему Сильвания, он начнет войну. Нам не известно, чем закончилась эта история. По словам Ходжкина, «после утомивших нас подробностей этого пустякового дела История забыла поведать нам, чем оно закончилось». Ясно одно: над Аэцием появилось еще одно облачко. Разногласия, возникшие по поводу золотой посуды из Сирмия, были столь незначительны, что их предполагалось просто свести к возврату денежных сумм, и не более того. Но ученые, изучающие дипломатические методы гуннов, понимают, что все не так просто. Этот незначительный эпизод положил начало бесконечным ничтожным жалобам, которые правительство Восточной Римской империи было вынуждено рассматривать в течение многих лет после первого мира Анатолия.