Джессика указала на большой дом за внушительной каменной стеной:
— Вот, приехали. Здесь…
Она вдруг сдавленно охнула и зарыдала. Бонд прижался к обочине.
— Джессика, что с вами?
— Я… — Она тяжело дышала.
— Как вы себя чувствуете?
— Все в порядке, не беспокойтесь. Ну что я за недоразумение ходячее!
Бонд порылся в ее сумочке и протянул бумажный платок.
— Спасибо. — Она попыталась что-то сказать, но снова ударилась в слезы.
Наконец Джессика успокоилась и повернула к себе зеркало.
— Он не разрешает мне краситься, так что хоть тушь не потекла. Была бы сейчас вообще как пугало.
— Не позволяет?..
— Пустяки.
— Простите, я совершенно не хотел вас расстроить. Думал просто поддержать разговор.
— Нет-нет, Джин, вы не виноваты.
— Объясните, в чем дело.
Их глаза встретились. Джессика чуть помедлила.
— Я была с вами не до конца откровенна. Разыграла целое шоу… Нет никакого понимания, и никогда не было! — Она махнула рукой. — Вам незачем об этом знать.
Бонд погладил ее по плечу:
— Я сам виноват. Задавал бестактные вопросы и теперь чувствую себя настоящим ослом. Расскажите.
— Да. Он любит все старое, все потрепанное. Отбросы… Он любит меня!
— Господи, я говорил совсем о другом…
— Знаю. Но Северану я нужна именно потому, что тоже качусь по наклонной плоскости. Лабораторная крыса. Тускнею, старею, разлагаюсь у него на глазах. Больше я ничего для него не значу. Он почти не разговаривает со мной, я понятия не имею, что у него в голове, а ему совсем не интересно, кто я. Он дает мне кредитные карточки, возит по свету, всем обеспечивает, а взамен… взамен наблюдает, как я старею. Я вижу, как жадно он подмечает: тут новая морщинка, там пятнышко. Поэтому мне нельзя краситься. И он не выключает свет, когда… Представляете, как унизительно? И он это понимает. Ведь унижение — еще одна форма распада.
Она горько рассмеялась и промокнула глаза платком.
— Знаете, что самое смешное, Джин? Самое, черт побери, смешное? В молодости я жила ради конкурсов красоты. Всем было наплевать на то, что́ у меня в душе: судьям, подружкам-соперницам, даже матери. И вот я старая, и Северану тоже наплевать, что у меня в душе. Временами с ним становится невыносимо. Но что делать? Я совершенно беспомощна.
Бонд сжал плечо Джессики чуть сильнее.
— Неправда. Вы вовсе не беспомощны. Возраст — это сила. Это опыт, это мудрость, это проницательность. Юность — это ошибки и порывы. Поверьте, уж я-то знаю.
— Как мне без него жить? Куда податься?
— Куда угодно. Вы, несомненно, женщина умная и скопили немного денег.
— Немного скопила, но дело не в деньгах. Кого я себе найду в таком возрасте?