Йордан внимательно посмотрела на Бонда:
— Я удивилась, когда ты согласился со мной пообедать. Кстати, плачу я.
— Нет необходимости.
— Будем считать, я этого не слышала.
Он не стал возражать.
— Хорошо.
— Я сомневалась, стоит ли идти, и долго не могла решиться. Вообще-то я уже говорила, что редко сомневаюсь и всегда все решаю быстро. — Она отвела взгляд в сторону. — Жаль, что сорвалась твоя поездка на природу.
— При сложившихся обстоятельствах лучше уж с тобой здесь, чем во Франшхоке.
— Еще бы. Со мной непросто, но я хоть людей не убиваю. — И добавила с угрозой в голосе: — Только не вздумай со мной заигрывать. Нет-нет, не отрицай! Я отлично помню, как ты смотрел на меня в аэропорту.
— Я вовсе не заигрываю. У психологов есть специальный термин — «проекция». Ты проецируешь на меня собственные представления.
— И ты хочешь сказать, что не заигрываешь!
Бонд рассмеялся и жестом подозвал сомелье. Тот принес бутылку южноафриканского игристого, которую Бонд просил подать, когда придет его спутница.
Бонд попробовал и согласно кивнул, а потом объяснил Йордан:
— Тебе понравится. «Грэм Бек кювье клайв». Виноград шардонне и пино-нуар, две тысячи третий год. Из Робертсона.
Редкий случай — Бхека Йордан рассмеялась:
— Я-то старалась, рассказывала про Южную Африку, а ты, оказывается, и сам вполне подкован.
— Вино не хуже, чем в Реймсе.
— Это где?
— Во Франции, к востоку от Парижа. Там делают шампанское. Отличное место, тебе понравится.
— Может быть. Только зачем туда ехать, если наше вино не хуже?
Железная логика. Они отсалютовали друг другу бокалами.
— Кхотсо, — сказала Йордан. — Мир.
— Кхотсо.
Какое-то время они сидели молча. В компании этой «непростой» женщины Бонду почему-то было на удивление спокойно.
— Можно вопрос? — Она отставила бокал в сторону.
— Конечно.
— Когда мы с Лэмбом сидели в фургончике возле «Шестого апостола» и записывали ваш разговор с Фелисити, ты сказал, что у вас могло что-то получиться. Ты и правда так думал?
— Да.
— Прости. Мне тоже не везло с мужчинами. Знаю, каково это, когда приходится идти наперекор собственному сердцу. Но мы продолжаем жить.
— Да, продолжаем. Наперекор всему.
Она отвела взгляд и посмотрела на гавань.
— Кстати, про Данна, — заговорил Бонд, — он погиб от моей пули.
— Откуда ты знаешь, что я… — Она вдруг осеклась.
— Ты первый раз стреляла в человека?
— Да. Но у тебя-то откуда такая уверенность?
— На такой дистанции я выбрал вектор стрельбы в голову. Данн получил одну пулю в лоб и одну в грудь. Та, что в лоб, — моя, и рана смертельная. Твоя же была совсем неопасна.
— Ты уверен, что попал в голову?