— Спросите, майор, с какой целью он был заброшен на советское судно? Что ему было поручено?
— Я должен был установить, куда следовал караван и его маршрут! — объяснил Борщенко. — А по прибытии на место сообщить об этом и получить указания.
— А как сообщить?
— У меня был портативный передатчик.
— Где он теперь?
— Утонул!
— Ты сам должен был обеспечить передачу?
— Нет, господин штандартенфюрер! Со мной был радист.
— Он жив?
— Он погиб, господин штандартенфюрер!
— Позывные и шифр сохранились?
— Никак нет, господин штандартенфюрер! Все погибло с радистом.
— Как же ты теперь свяжешься со своим начальством?
— Теперь я под вашим начальством, господин штандартенфюрер!
Реттгер сухо улыбнулся.
— Пожалуй, этот для нас подойдет, — повернулся он к Хенке. — Зачислите его в команду охранников.
— Он, кажется, посмышленее Шакуна, — заметил Хенке.
— Смышленее вашего зубастого чурбана быть не трудно, — с издевкой сказал Реттгер. — Пусть будут вместе. Только запомните: когда придет пора срезать головы этим славянским насекомым, вы мне доложите.
Реттгер опять перенес свое внимание на Борщенко:
— Майор, предупредите его, что он будет в команде охранников.
— Брагин! Будешь охранником! — перевел Клюгхейтер.
— Никогда ни одного выстрела я не сделаю по заключенному! — твердо заявил Борщенко. — Это исключается!.
Клюгхейтер посмотрел на Борщенко с изумлением.
— Это как же тебя понимать? — спросил он, всматриваясь в лицо Борщенко. — Отвечай!
Борщенко почувствовал, что ответил невпопад, и стоял молча, не находя, что сказать.
— Что он говорил? — заинтересовался Реттгер, наблюдая за лицом Борщенко.
— Он говорил, что будет стараться, — коротко передал Клюгхейтер. — Но он отвык стрелять.
— Черт его знает, что за странный агент! — удивился Реттгер.
— За время пребывания в советском тылу он не мог практиковаться в стрельбе, — пояснил майор. — Был все время в трудной обстановке…
— Аа-а… Ну, тут он быстро восстановит свою прошлую практику. — Реттгер задумался. — Спросите его, майор, не поручали ли ему следить за Рыниным?
— Никак нет, господин штандартенфюрер! — несколько оправившись, ответил Борщенко.
— А ты его хорошо знаешь? — продолжал допрашивать Реттгер.
— Познакомился только на судне.
— Как он к тебе относится?
— Он мне доверяет.
Реттгер подумал и сказал:
— Прикажите, майор, чтобы завтра ровно к двум он явился сюда! Я попробую использовать его в разговоре с Рыниным. А сейчас пусть уходит — у меня от него заболела голова…
— Брагин! — повернулся к Борщенко майор. — Завтра в два часа дня ты должен быть здесь. А в восемь вечера явишься ко мне.