Вдруг ресницы ее дрогнули, он сразу почувствовал это и понял, что она просит его. Просила же она невозможное: остановить машину. «Зачем, осталось немного», — торопился убедить он девушку. Она же бессильно пыталась оторвать его руку от руля. Наконец Сирега начал что-то понимать, убрал ногу с педали. Машина еще некоторое время катилась по инерции, потом замерла.
— Холодно… — одними губами произнесла Инга. — Возьми за руку…
Сирега тут же принял ее ладошку, ощутив, как уходят из нее жизненные силы.
— У меня никого не было… — после долгой паузы прошептала она. — Только вот ты, дурачок… Тебе жалко меня?
— Инга! — Сирега взмолился. — Ну что же делать-то?
— Я говорила им:… Он наказал меня… Ты не уходи, побудь. — Инга едва шевельнула пальцами. Может, ей показалось, что Сирега хочет высвободить руку. А он готов был разрыдаться, и спазмы душили его, но слезы почему-то не шли.
— Я не могу видеть, как ты умираешь! Едем!
Он высвободил руку, встрепенулся, но, глянув на ее отрешенное лицо, обмяк…
— Поцелуй меня, — попросила она.
Он наклонился и тихо прикоснулся к ее губам…
Инга умерла, будто ушла в себя. Он продолжал держать ее руку, понимал, что не она ушла. Просто он сам уже был по ту сторону жизни. И время остановилось. Потому что стало совершенно ненужным.
* * *
Автандил Цуладзе, новый директор больницы, избранный демократическим путем, задумал консилиум. Он еще не знал, что скажет народу, какие слова и образы выплеснет его сознание в вялую аморфную массу; было лишь предчувствие, предвосхищение гениальной импровизации. Он насытит массу идеями, устремлениями, швырнет им, словно кость, россыпь сказочных целей.
Автандил сжал кулак и бросил огненный взор куда-то вверх, будто призывал в союзники небесные силы. Он стоял в центре футбольного поля, вокруг бесцельно бродили больные в ободранных серых одеждах. Они что-то бормотали, каждый на свой лад. Всех волновал лишь процесс поглощения.
— И что же ты хочешь? — резко спросил Автандил у больного, который мычал что-то монотонное.
Тот мгновенно прервал музыкальную паузу и пояснил:
— Мне бы покушать.
— Вот оно что! — удовлетворенно отреагировал Автандил. — Главное — вовремя насытить свой живот.
К ним торопился на полусогнутых Зюбер с навостренными ушами.
— Нет-нет! — Автандил предостерегающе поднял ладонь. — Еды не будет, пока не освоишь простейшие социально-политические функции: избирать и быть избранным… Итак, разучиваем: «Кто «за»?» Зюбер, надо поднять правую руку!
Больной смущенно улыбнулся, обнажив пустые десны, с недоумением посмотрел на свои руки.