Однако епископ еще не готов был признать свое поражение. Он ткнул пальцем в сторону Эллен и спросил:
— Ты говоришь, Том Строитель сказал тебе, что ребенок его?
— Да. — В голосе ее звучала тревога.
— Но двое других людей, которые могли бы подтвердить это, — Альфред и Марта — не пошли за тобой в монастырь.
— Нет.
— А Том умер. И ты единственная, кто слышал это признание от Тома. Твои рассказ нельзя проверить.
— Какие же еще нужны доказательства? — с пылом произнесла Эллен. — Джек видел брошенного ребенка. Франциск подобрал его и отнес в монастырь. Мы с Томом следили за ним. Сколько же еще свидетелей требуется?
— Я не верю тебе, — сказал Уолеран.
— Не веришь мне? — Филип заметил, как Эллен задрожала от злости. — Ты мне не веришь? Ты, Уолеран Бигод, который столько раз лжесвидетельствовал?
Филип почувствовал приближение катастрофы. Уолеран побелел от ярости. Что-то за всем этим еще скрывается, подумал приор. Епископ явно чего-то испугался. Внутри у него все трепетало от волнения.
Филип посмотрел на Эллен и спросил ее:
— Откуда тебе известно, что епископ замешан в лжесвидетельстве?
— Почти пятьдесят лет назад в этом самом монастыре томился узник по имени Джек Шербур, — ответила она.
Уолеран прервал ее:
— Суд не интересуют дела давно минувших лет.
— Ну почему же? — сказал Филип. — Обвинения против меня основаны на мнимом прелюбодеянии, будто имевшем место тридцать пять лет назад. Ты потребовал, чтобы я доказал свою невиновность. Теперь суд ждет того же от тебя. — И повернулся к Эллен: — Продолжай.
— Никто не знал, за что его бросили в тюрьму, и меньше всего — он сам; но пришло время, и его освободили и дали ему украшенную драгоценными камнями чашу, наверное, в качестве платы за долгие годы несправедливого заточения. Он не хотел принимать такого подарка: ему она была ни к чему, а продавать на рынке такую дорогую вещь было просто опасно. И он оставил ее здесь, в Кингсбридже, в старой церкви. Вскоре он был арестован Уолераном Бигодом — тогда простым деревенским священником, незаметным, но честолюбивым, — а чаша загадочным образом оказалась в сумке Джека. Его обвинили в воровстве и судили по показаниям трех человек: Уолерана Бигода, Перси Хамлея и приора Джеймса из Кингсбриджа. Джек был повешен.
В зале стояла мертвая тишина. Первым ее нарушил Филип:
— Откуда тебе это известно?
— Я была единственным другом Джеку Шербуру. От него у меня родился сын, Джек Джексон, мастер-строитель этого собора.
От рева голосов, казалось, дрогнули стены.
Уолеран и Питер одновременно пытались что-то говорить, но их голоса тонули во всеобщем гуле, поднятом священниками. Они, конечно же, жаждали зрелища, подумал Филип, но такого вряд ли ожидали.