Вызываем огонь на себя

Луна светила так ярко в ту весеннюю ночь, что пилот Дмитрий Чернокнижный отчетливо видел клепку на крыле своей машины. Наполняя воздух слитным рокотом, бомбардировщики взлетели с аэродрома и взяли курс на юго-запад. За ними поднялись верткие истребители. Набирая высоту, бомбардировочная эскадрилья пересекла железную дорогу Смоленск — Сухиничи. Вот и вереница дымных костров вдоль линии фронта, вспышки орудий, фонари ракет, слева — объятые пламенем развалины города Кирова. И всего шестьдесят-семьдесят километров осталось до объекта!…

На одноколейке, убегающей на запад, в занятый гитлеровцами Рославль, дымят эшелоны. Но бомбардировочная эскадрилья летит дальше, через извилистую серебряную ленту Десны. Двумя ниточками блестят рельсы на железной дороге Рославль — Брянск. Штурман бросает взгляд на полетную карту в планшете. Шоссейная дорога, соединяющая эти два города, изгибаясь, вплотную подходит к железной дороге. Вот и объект! Под крылом бомбардировщика — Сещинский аэродром, важнейшая военно-воздушная база гитлеровцев в тылу 2-й танковой армии. Той самой армии генерал-полковника Гейнца Гудериана, что угрожала несколько месяцев тому назад Москве, а зимой была отброшена Красной Армией на запад, на брянские и смоленские земли.

Первый эшелон краснозвездных бомбардировщиков наталкивается на мощный огневой заслон, на стену всесокрушающего огня. Ослепительно вспыхивают огромные прожекторы. В исполосованном их лучами поднебесье искристо рвутся снаряды зениток. Снизу неистово бьют спрятанные вокруг аэродрома батареи тяжелых и средних зенитных орудий. Рокот авиационных моторов заглушается уханьем скорострельных 88-миллиметровых орудий, дробным грохотом счетверенных пулеметов. Кажется, само небо полыхает тысячами огней, сжигая все живое, сметая машины и людей шквалом раскаленного металла. Ревут моторы на максимальных оборотах, самолеты рвутся вперед, но строй их ломается. Со свистом рассекая воздух, горящим факелом ринулся вниз один бомбардировщик, другой…

Из притаившегося в темноте авиагородка на бешеной скорости, с потушенными фарами вылетел черный трехтонный «оппель»… Он свернул с дороги и помчался прямо по кочковатому полю, удаляясь от аэродрома, шарахаясь от разрывов шальных авиабомб. Вот «оппель» резко затормозил. Загремел откинутый задний борт. Наземь упала тяжелая бочка, за ней соскочил солдат. «Оппель» рванулся вперед, немец зажег факелом бочку с мазутом. Вскоре в поле пылало уже несколько бочек. Факельщики стремглав бежали прочь. Над горящими бочками, над клубами маслянистого дыма быстро нарастал гул второй волны советских самолетов, вновь посыпались бомбы. Сбросив фугаски на пустырь, на ложную цель, самолеты спешили уйти на восток…