Сентябрь 1999 года…
День этот сулил Изе неприятности с утра. Во-первых, он проспал. А так как его отец, человек крайне суеверный, давал денег ему только с утра, то Изя остался без денег.
На троллейбус он опоздал. Соответственно, он опоздал на первую пару по анатомии… Лучше бы он и вовсе не приходил в этот день… Ибо в холле анатомички он увидел Ярослава и женщину, которую считал своей… Они целовались.
— Ярослав! — иногда Изя был-таки способен на ярость. — Что это такое! Так порядочные люди не поступают!
— Как не поступают? — оторвался Ярослав от сладких губ. — Не убегают с пар по анатомии?
— Не целуют девушек… — Изя от обиды задыхался. Он имел в виду, что не целуют девушек друзей.
— А кого они целуют? Парней? В Израиле так принято? — Ярослав явно перегнул палку.
— Урод! Шма Израиль! — Изя почувствовал себя агентом Моссада, бесстрашным и сильным.
— Изь, что с тобой? Ты накурился? — изумился Ярослав, толкая Изю в сторону от себя: агент Моссада производил жалкое впечатление.
— Это моя телка! Моя блядь, она моя, ты понял?! — захлебывался Изя.
— Ты бы слова выбирал, выродок, — осатанел Ярослав и грозно надвинулся на Изю.
— Привет, Ярик, привет, Изя, — очень грамотно вмешалась в ситуацию девушка, прекрасная во всех отношениях.
Ее лучезарная улыбка оставила рот Ярослава открытым, оттуда не вырвалось ругательство.
— Изя, ты бы не мог мне помочь, — повернувшись спиной к Ярославу, девушка взяла Изю за локоть и потащила к выходу.
О, она знала, отлично знала, что Ярослав не посмеет пойти против ее воли, а агенту Моссада в данный момент нужна мама, чтобы оттащила его от злых хулиганов…
Сказать, что Изя был в бешенстве, значит, ничего не сказать. Он жаждал кровной мести.
— Оганес, он целовался с моей телкой! С моей, понимаешь!
— Успакойся, Ызя. Расскажи, как дэло било.
— Какое дело? Он прилюдно целовал ее в губы, ты это понять можешь?
— Ну, цэловаться прылюдно — нехорошо, но зачэм ыз-за такой штукы ваэват с другом? Я тожэ мог цэловат ее в губы! Ти жэ никому не сказал, что это твоя дэвушка.
— Она моя телка! Всегда была моей! Я его дубинкой бить буду! Бейсбольной битой, возьму у дяди Вовы.
— Значыт так, Ызя. Ты нэ прав по всэм статьям. Нэльзя ни адну дэвушку називат толкой! Никогда нэльзя! Это же чья-то сэстра, будущая мама! Нэ гавары так, это нэхорошо. Потом, она вибрала его. Он жэ ее нэ насыльно цэловал?
— Она была моей!
— Но он об этом нэ знал!
— Эта блядь была моей! Лично моей!
— Слюшай! Я нэ люблю, когда про жэнщын говорят «бляд». Она собой нэ торговала жэ! С тобой ни разу нэ цэловалас, тэбэ ничэго нэ обэщала! — Диланян выходил из себя.