Он был единственным из состава репрессированной рок-группы, кто заявил нашедшим его журналистам из «Либерасьон», что не хочет поддерживать западное нытье по поводу нарушения прав человека в России. «Я пишу роман наяву, – заявил Сид в журналистский диктофон, – и выступление на площади, экзекуция в милиции – все это не более чем главы моего длинного прозаического произведения. А роман, знаете ли, может казаться более жестоким, чем жизнь, которая всегда дерьмовей любой книги и только кажется добренькой».
«Непонятно», – призналась французская журналистка.
«Ну представьте, если бы Раскольников из романа Достоевского „Преступление и наказание“ давал вашей газете интервью. Вы что, обвинили бы его в негуманном обращении со старушками? Если бы вы это сделали и он бы согласился с вашими доводами, то согласитесь, роман „Преступление и наказание“ превратился бы в комикс для дебилов».
«Выходит, вы живой персонаж романа, в котором напечатанные строчки заменены реальными событиями?» – догадалась журналистка.
«Именно так», – согласился Сид.
«И кто же будет читать ваше произведение?» – иронично блеснув глазами, спросила француженка.
«Бог», – сказал Сид.
После этого журналисты от него отстали, посчитав, вероятно, что этот псевдомузыкант, по обыкновению всей скандальной молодежи, эпатирует и ерничает. Зря они так подумали – Сид вообще никогда не притворялся и всегда говорил то, что думал.
Конечно, Сид родом не из моего пессимистичного поколения, но мы как-то удивительно отлично понимаем друг друга. Чем-то он похож на актера Джонни Деппа – не лицом, а скорее молчанием и глазами. Ему немного за двадцать, он высокий очкарик с длинными волосами, любящий носить на голове тряпку с изображением черепа и костей, которую называет «Веселым Роджером». Говорить он может как Сократ, что меня к нему и притягивает. С женщинами ему не везет – и это является загадкой, потому что парень он, в общем-то, видный, хоть и одевается не всегда аккуратно, и душ принимать не особенно любит. Но ведь молодежь и не отличалась во все эпохи опрятностью. Подозреваю, есть в нем нечто, что отпугивает молоденьких продвинутых русских девчонок начала двадцать первого века. Что это за «нечто», лучше объяснил бы сам Сид, – и когда-нибудь я предоставлю ему слово.
Познакомились мы с ним в кинотеатре «Кодак-Киномир», куда я зашел после объяснения с бросившей меня после Америки Инной, чтобы отвлечься. Для тех, кто не помнит, что такое кинотеатр «Кодак-Киномир» на Тверской, напомню: это глянцевое, сверкающее фойе с кафе внизу и на втором этаже, квадратные бумажные ведра с воздушной кукурузой, кока-кола, пиво, текила, парни и девушки в прическах а-ля семидесятые, в кроссовках «Рибок» или «Пума», стелющиеся по полу клеши джинсов «Дизель» и «Гэз», футболки с длинными рукавами от «Спирит» или «Мэкс». Бывают здесь и посетители в костюмах от Версаче или Труссарди. На торцевой стене фойе кинотеатра висит (сейчас ее убрали) ремейк «Тайной вечери» Леонардо да Винчи. Сюжет несколько изменен: вместо восседающего за столом Христа изображена Мерилин Монро с обнаженной грудью, а вокруг нее с обеих сторон толпится сонм известных голливудских актеров.