Мне почему-то показалось, что и жующая рядом пожилая европейка тоже что-то подобное чувствует. Зов пустыни? Или – смерти? Нет, не то… Это было другое: похожее на разлившиеся чернила желание исчезнуть, пропасть – вот, наверное, точнее. Казалось – если подчиниться ему, впереди ждет что-то невероятно привлекательное, но одновременно и страшное.
И еще я чувствовал: где-то должен быть еще один, такой же, похожий зов – но другой: чистый, чарующий. Как остров, на котором не существует понятий «направо» и «налево», где живут Рыбы-шары. По закону противоположностей такого второго зова просто не может не быть! Как две двери – для входа и выхода.
Пустыня смотрит на тебя глазами исполинской кобры.
Толпа наконец шевельнулась и хлынула вязким потоком к автобусам.
– Никто не потерялся? – с дежурной улыбкой спрашивал автобусный гид, считая нас всех про себя и указывая на каждое сиденье пальцем.
Спереди и сзади автобусную колонну замкнули два джипа с пулеметами на крышах.
Дальше мы ехали часа два. А может, и больше.
– Если террористы атакуют сразу с двух сторон, что эта охрана на джипиках сможет сделать? – сыто разглагольствовал впереди мужской голос.
Женщина ему поддакивала и соглашалась. Я едва их слышал, потому что вновь погрузился в сон.
Дальше все было желтым, песчаным. Каир встретил столпотворением людей на тротуарах и обгоняющими автомобильные пробки велосипедистами, держащими одной рукой на голове подносы со свежеиспеченными лепешками, а другой правившими рулем. Они были похожи на черных ящериц, эти велосипедисты. Странные дома цвета песка. Национальный музей – многоэтажный саркофаг. Всыпающихся в него туристов не хватало, чтобы заполнить его под завязку – стены саркофага, казалось, медленно расширялись. Внутри прохлада, в которой бродят люди и лежат мумии. Мумии большие, маленькие, микроскопические, средние, гигантские, лежащие и стоящие в гробах-ладьях, склепах, на полках под стеклом. А вокруг – разглядывающие их люди. Отстав от экскурсии, я бродил по гулким залам музея. Случайно наткнулся на вывеску: «Тутанхамон». У входа – дежурящие полицейские, внутри, возле выставленных за пуленепробиваемым стеклом золотых украшений не протолкнуться из-за туристов-японцев. Поверх их чернявых стриженых голов я бросил взгляд на маску Тутанхамона. Ожившая картинка с почтовой марки, которая когда-то давно, в моем ясном и солнечном детстве, хранилась в кляссере. Вспыхнуло в памяти мороженое за двадцать две копейки, магазин с надписью «Хлеб», новогодние игрушки в ящиках с ватой. Золото маски Тутанхамона за стеклом было тусклым и немного помятым, словно ее использовали как головной убор где-то в быту. И главное – оно было совершенно живым. Более живее этого мертвого предмета я в жизни никогда не видел.