– Как мужчина и женщина? – спросил я.
– Ну, где-то так.
– Значит, мы можем влюбляться друг в друга, – сказал я.
– О, это пока еще да! – она с улыбкой закивала.
– У тебя прозрачный взгляд, Аннет.
– Я верю в это, Саша, – сказала она, произнеся мое имя с ударением на последнем слоге.
Я положил ей руку на колени. Чуть приподняв брови, она смотрела мне в глаза с проблеском нежности и усталого удивления. Я чувствовал тепло ее ног. Погладил ее колени и заскользил по шершавой и бархатной коже выше, под юбку. Затем с улыбкой поманил ее пальцем, и она, снисходительно прикрыв веки, поднесла мне свою голову – я вновь поцеловал ее в губы. Мой колодец открылся, вода хлынула в нее. По тому, как целуешься с женщиной, можно понять, как она поведет себя в постели. Мы нежно оторвались друг от друга и отвели назад головы. Как два земных шара, только что целовавшиеся взасос и теперь приходящие в себя. Бывает время, когда два таких мира не могут друг без друга, иначе умрут, пересохнут. Время душевной жажды.
– Как хорошо, – сказала она, все еще не открывая глаз. И добавила: – Мой друг Пушкин.
– Почему Пушкин? – удивился я.
– Когда я была маленькая, отец часто оставлял меня с няней, а она была русская, из семьи эмигрантов. Она читала мне сказки Пушкина на русском языке. Родители не знали об этом, няня боялась, что им это не понравится. Хотя, я думаю, она была не права. Когда я выросла, начала учить русский язык.
– А я почему Пушкин?
– Так. Россия на самом деле тяжелая. Но люди у нее бывают легкие. Пушкин легкий. От тебя тоже легкое впечатление. К тому же ты Александр.
– Знаешь, я как-то не очень люблю Пушкина. Больше Лермонтова.
– Лермонтов не очень русский писатель. Как и ты сейчас. Ты сейчас тяжелый, Саша. Но в тебе сидит маленький Пушкин. Как в каждом русском. И поэтому ты все-таки легкий слабый Пушик.
– Издеваешься? – с легкой улыбкой спросил я.
– Нет! – Аннет открыла глаза. – Я просто выпила, мне хорошо, и ты мне тоже нравишься. Мне сорок лет, кстати. Мы с тобой одного поколения. Так?
– В сущности, так. Мы родились, когда у вас начался рок-н-ролл, а у нас наши шестидесятники начали читать стихи.
– Почему тебе плохо? – спросила она.
– Как ты сказала?
– Так.
– Мне хорошо.
– Ты обманываешь. В сущности, можешь меня обманывать.
– Ну ладно. Мне не хорошо и не плохо. Мне никак. Мне сегодня исполнилось тридцать восемь, – сказал я.
– Вот как? В таком случае прошу прощения, что я явилась на твой день рождения без подарка.
Я поднял и притянул к себе ее ногу и положил к себе на колено, она уперлась пяткой мне между ног. Пошевелив пальцами, нога Аннет надавила мне на промежность.