Они закурили, глядя на выход из квартиры. Было довольно тихо, где-то щебетали воробьи, в разбитую ставню светило солнце. Его лучи отражались на пыльных стенах покинутой квартиры, освещали детские рисунки, какую-то утварь в шкафах. Эта тишина казалась слишком подозрительной. Впрочем, тишина в зоне Суэцкого канала — понятие весьма относительное: если прислушаться, то в любое время можно услышать долетавшие откуда-то издалека то гулы самолетов, то стрельбу артиллерии…
— Ну, где же твоя картошка? — не выдержал Полещук, докурив сигарету.
— Где, где, искать надо.
Через четверть часа, как это ни странно, картошку нашли. Проросшую. Нашли и единственное, на чем можно было ее попытаться сготовить — небольшой сферический обогревательный рефлектор. Убедившись в том, что есть электричество, принялись за дело. Очистили и нарезали картошку, поместили ломтики на отражатель, воткнули вилку в розетку и стали ждать. Наконец-то первая партия была почти готова, и Полещук с Сажиным стали с наслаждением жевать ломтики недожаренной картошки.
— Помнишь, на вилле гуляли? — спросил Сажин, тыкая кончиком ножа картофель на отражателе и отгоняя рукой назойливых мух. — Эх, сыроват немного… Еще Озеров тогда к нам подвалил, вопросики странные задавал.
— Ну, помню. А что? — внутренне напрягся Полещук и посмотрел на Сажина. Тот заулыбался.
— Я в ту ночь девку местную трахнул. Шармуту. И почти даром. Ты, Щука, спроси, где?
— Где?
— Не поверишь, Саня. В полицейской будке.
— В этой полосатой? — удивился Полещук. — Она же метр на метр! Заливаешь, Сажа, это невозможно.
— Рассказываю. Вы тогда взяли тачку и поехали в Насер-сити, а я решил прогуляться. Иду по дороге, смотрю: молодая такая шармута стоит. Я к ней и подкатил. Поначалу цену заломила, пришлось поторговаться. В общем, сошлись на двух фунтах. А куда ее вести? Ведь не в Насер-сити, сам понимаешь. Мухабарат, Бардизи… Идем с ней по дороге, и попадается эта самая будка. Пустая. А я уже изнемогаю, так хочется… Задрал платье, щупаю рукой — голая, без трусов, чувствую, вот-вот кончу…
— А полиция нравов? А триппер и сифилис? — спросил Полещук.
— Какая полиция? Ночь! И девка, вроде, чистая, — сказал Сажин и заерзал на стуле. Видимо, сомнения на этот счет у него еще оставались.
Странное явление, подумал Полещук, проституция в мусульманской стране. Как это объяснить? Ладно бы только в ночных клубах, где своим телом торгуют некоторые европейки. Это понятно. Непонятно, когда сексуальные услуги предлагают местные женщины, и молодые, и не очень молодые. Кто-то из наших ребят говорил, что в Каире есть даже подпольные публичные дома. А о том, что в египетской столице имеется целая улочка, где можно выбрать шармуту на любой вкус и цвет, и договориться о цене, знает практически каждый каирский таксист. Более того, тот же таксист за дополнительные деньги, если у клиента нет места, предложит салон свой тачки. Вот тебе и ислам! Несомненно, только нищета толкает этих женщин на панель…