Эвелин смутно помнила, что видела его перевязанную кисть. Но тогда она подумала, что это следствие какой-нибудь пьяной потасовки. У нее не было сил беспокоиться о муже; ее тогда не волновало, что с ним происходит.
Протянув руку, она провела пальцем по одной из царапин.
— О Господи! И что же ты сделал?
— Он, по своему обыкновению, отказался от помощи врача, и я сам наложил повязку. Мой отец был хирургом, так что я кое-что в этом понимаю.
— А потом?
— Потом? — На губах Бентона мелькнула теплая улыбка. — Он отстранил меня от должности.
— И все эти отметины на стене — следы его рук? — ошеломленно спросила Эвелин.
— Да, мэм. Он приходил сюда много раз.
— Боже мой, — прошептала она, — а я ничего не знала!
— Он предпочитает держать это в тайне ото всех, мэм. Ему кажется, что это проявление его слабости. Думаю, никто не знает, насколько глубоки его страдания.
Она тоже не догадывалась. Да, она видела, что Натан горюет, но была слишком поглощена собственной скорбью, а его частые отлучки заставили ее думать, что он внял совету их родителей и заранее подготовился к смерти Робби. Однако сейчас у нее слабели колени при виде этой стены, испещренной царапинами и вмятинами, каждая из которых была свидетельством чудовищной боли.
Она ничего не знала. Она была далеко и не могла ему помочь. Она была виновата в том, в чем обвиняла его самого.
— Нам надо куда-то поставить апельсиновые деревья, Бентон. Временно — до тех пор, пока не будет восстановлена оранжерея, — рассеянно проговорила она, не отрывая глаз от стены. — Поручаю тебе самому решить этот вопрос — уверена, что ты справишься. А мне надо… — «Попросить прощения. Простить. И забыть». — Кое-что сделать.
— Конечно, мэм, — отозвался дворецкий. Эвелин опять прикоснулась рукой к стене.
— Пока все. Я скоро приду.
— Да, мэм, — сказал Бентон и тихо вышел за дверь, оставив Эвелин у стены.
Перед ее глазами стояла страшная картина: муж в одиночку сражается со своим горем в этой пустой комнате, потому что ее нет рядом, и никто не может его утешить.
Расспросы Натана о человеке по имени Рис Синклер не дали результата. Доннелли и Уилкс уехали в неизвестном направлении, а остальные друзья и приятели Натана никогда не слышали такого имени.
Натан по-прежнему был уверен, что его смерти желал какой-нибудь состоятельный человек: пятьдесят фунтов за его голову — сумма немаленькая.
Если кто-то и знал, откуда следует начать поиски, то это был Грейсон Кристофер, герцог Дарлингтон. К сожалению, Кристи был в отъезде и в ближайшие день-два не собирался возвращаться в Лондон. Необходимость ждать раздражала Натана. Он убивал время в джентльменских клубах, которые не посещал годами.