— Ничего другого я от вас и не жду, сэр, — заверил его майор Ламберт, но в его голосе уже не было прежней самоуверенности. — И в то же время я рассчитываю на вашу полную поддержку, когда мои подозрения подтвердятся.
— В таком случае, Ламберт, вас ждет новый и очень крутой карьерный виток. Думаю, вы понимаете, о чем я говорю.
— Да, сэр.
После чего они разошлись — по всей видимости, отправились спать… Но Энн не спала.
Каждая частичка ее существа устремлялась к Айдену. У него все должно было получиться. В противном случае… она боялась и думать о последствиях.
Айден никогда в жизни не убивал человека.
Он стоял над телом часового, охранявшего вход в погреб, и его сковывал незнакомый доселе холод.
Он не собирался его убивать. Он хотел просто лишить его сознания.
Но только Айден приготовился напасть, как какое-то внутреннее чутье подсказало солдату: что-то здесь не так. Он обернулся и закричал бы, если бы не быстрые действия Айдена. Он сломал человеку шею.
На секунду Айден представил, как душа этого солдата проходит сквозь него. Нечто такое, чему не было названия, заставило волосы у него на затылке встать дыбом и вызвало невыносимые угрызения совести.
Энн была права. Война предполагала смерти сотен, а то и тысяч человек. Он не смог бы жить с чувством вины за все эти человеческие жертвы. Теперь он понимал, чего она боялась. И он начал медленно и болезненно смиряться с тем фактом, что у него не было другого выбора, кроме как убить часового.
Вместе с тем в голову ему пришла мысль, какую пользу можно извлечь из гибели этого человека. Тело Гиллбрайда он на время оставил в укромном месте, с другой стороны погреба. Пусть пока полежит гам.
На двери погреба замка не было. Айден открыл ее и втащил внутрь тело часового. Внутри по-прежнему горел факел, единственный источник света во всей комнате. Он захлопнул за собой дверь и положил тело на пол.
Робби Ганн и сам вполне мог сойти за мертвеца. Он буквально сполз на стуле, свесив голову на грудь. Казалось, будто он и не дышит вовсе, но Айден чувствовал, что жизнь все еще теплится в этом теле.
— Робби? Это я, Тайболд.
В ответ раздался лишь сдавленный хрип. Этого было достаточно. Айден опустился рядом с ним на колени.
— Боже мой, дружище, ты вообще встать-то сможешь? Если нет, нас обоих совсем скоро вздернут на ветке дерева.
Робби пошевелился, с трудом поднимая голову. Опухшие губы изогнулись в кривой ухмылке. Оба глаза его были подбиты и практически не открывались, лицо от синяков утратило естественный цвет.
— Ты пришел меня спасти, Тайболд? — Голос его звучал гак же слабо, как блеянье крошечного ягненка. Все его тело словно сморщилось от боли.