Такое ощущение, что работа вышла из моды — никого не затащишь в офис. Даже Настя плюнула на свою сверхважную работу, взяла продолжительный отпуск и улетела в Ирландию. Я сначала удивилась такому выбору, но потом поняла: она хочет побыть в одиночестве, в окружении бессловесных овец и баранов, чтобы отдохнуть от овец и баранов офисных. В общем, никто больше не работает. Все только отдыхают.
— Димыч! — лениво окликнула я своего визави.
— А?.. — привычно откликнулся он.
— Бэ, по шее получишь!
— А что сразу я?
— Придумай, куда вечером пойти.
— А надо?
— Ты что, больше никому не хочешь рассказать, как сиял и переливался на подиуме? — лукаво взглянула я на Димыча.
Надо сказать, что выступление на May Fashion подействовало на Димыча возбуждающе. Успех, еклмн! В течение последних двух недель мы раз сто выслушали подробный рассказ, как ему наклеивали стразы (отдельное и не менее освещаемое эссе было посвящено тому, как ему ТАМ наклеивали стразы), как под белы руки выводили на подиум, а потом заводили обратно (Наташа в конце концов призналась, что ей пришлось силой затаскивать Димыча за кулисы — все не хотел уходить с авансцены всеобщего внимания). А уж как ему аплодировали! Никому так громко не аплодировали. Короче, Димыч сам напросился на то, чтобы мы признались: «Было очень холодно, и если бы не некоторые движения руками, то можно было повторить подвиг генерала Карбышева».
Как он обиделся! Поджал губки, нахохлил бровки, отказался пересказывать сплетни. Ну, и пожалуйста! — сказали мы и обиделись в ответ. Но потом Олино фото вышло на светских страницах Harper’s Bazaar (с братом, издалека и с неудачного ракурса), и мы поняли, что «илиада» Димыча была еще цветочками! А если учесть, что после светского триумфа Оля почему-то села на жесточайшую диету и стала огрызаться даже на «сыночка», то Димыч был прощен, обласкан, и избранные моменты его «одиссеи» даже благосклонно выслушивались. Чем Димыч и сейчас воспользовался:
— А ты помнишь, как я закружился перед носом у фотографов и они взвыли от восторга?!
Вот так и проявляется настоящая дружба.
— Расскажи еще раз, Димыч. Боюсь, этот момент загородил от меня живот Эрнеста.
И он рассказал! Причем со всеми подробностями! Впрочем, до вечера было еще далеко, и какая разница, что в такую жару слушать?
15 июня
Второй час торчу в гардеробной. Душно так, что хочется раздеться до трусиков и заснуть под кондиционером. Но нет, нужно наряжаться и тащиться в гости к Пете с Марианной! Что бы такое надеть? Что бы и не жарко, и горячо?
Игорь заглядывает и движением бровей уточняет, на какой я стадии. О, отлично!