— Я верно догадался, фройляйн?
— Да, майн герр.
— Тогда уберите бумаги. Я дарю флоту сто тысяч фунтов. В конце концов, бомба может и на мой дом упасть, разве нет?
А потом — довезти белое золото до верфи. Расстояние — меньше мили, но эта миля тонет в крике погонщиков и стоне мулов. «Если бы у нас было железо!» Тогда между верфью и торговым портом пролегли бы рельсы. Увы, до войны никто не удосужился. А и провели бы ветку — так за полтора года войны все рельсы успели бы превратиться в броню, пушки или паровые машины.
Вот — порт. Оцепление в серо-зеленых шинелях тяжелой артиллерии. Алые кепи, алые воротники. Вот — низкая, срезанная едва не до самой воды, палуба русского корабля. Это очень хорошо, что низкая! Ограждение срублено, вместо него укладывают хлопок. Зато внутри — баркасы и гички. Борт к борту. Брат, что-то объясняющий сухопутному артиллеристу.
— …грести будут русские. Когда шлюпки упрутся в отмель, вода вам будет выше, чем по колено. Дно — песок. Пляжная прогулка…
В декабре. Пусть и каролинском. Льда нет, и хорошо — значит, в следующем году будет урожай персиков. Но высаживаться придется в самое злое, зябкое утро, в какое часовые поверх шинели норовят завернуться в одеяло и из грозных защитников превратиться в нахохленные кульки с ружьями.
С крыши каземата доносится павлинье карканье, как обозвал свой голос русский капитан. Там тоже укладывают белое золото. У орудийных портов и смотровых щелей рубок пока нет броневых ставен, а тюки хлопка спасут хотя бы от пуль.
А вот и брат. «Пальметто Стэйт» поднимает пары. Им — прикрывать русского своей броней.
— Ну вот и все, сестра. Думаешь, ты зря с утра на ногах? Скоро начнется, и начнется интересное. Помашешь мне с крыши?
Барометр поднимается. Значит, скоро молочное марево тумана развеется, и люди на кораблях смогут, обернувшись, увидеть, как провожает их город.
А потом на гавань опустится новый занавес. Пороховой.
Лоцманская проводка… Капитану даже повторять команды не приходится — только стоять рядом. Сейчас рискует тонкой шкурой «Невского» другой. Вот ударила батарея Грегга. Полгода назад — конфедеративная, сегодня — федеральная. Сейчас не важно, в чьих руках она будет завтра. Дробь всплесков — но разрывов нет. Сплошные ядра. Принимают за броненосец. Надо бы увеличить ход, быстрее проскочить опасное место. Но отдать команду капитан сейчас не может. Не раньше, чем примет командование на себя.
— Рекомендую повысить ход до полного.
Лоцман морщится, но бросает в трубу машины:
— Полный вперед.
Это броненосец мог бы себе позволить пройти под огнем медленно. Да и в нынешнем виде наполовину переоборудованный фрегат в состоянии перенести не один десяток попаданий малокалиберных ядер этой батареи. Но на палубе, плечо к плечу, грудь к спине — как сельдь в бочке — сводный батальон десанта. Все — уроженцы Чарлстона. Все — добровольцы. Им первым врываться на берег, сквозь огонь и воду.