— Вы инженер?
— В прошлом.
— Ну а зачем вам перехват? — Утяев уже внимательно вглядывался в Овва. Этот человек в форме желтого солдатика не походил в самом деле на местного жителя. У него были крепкие руки и подбородок не вялый, как у фаэтовцев, а заостренный, волевой. — Зачем вам этот перехват? — повторил вопрос Утяев.
— Чтоб наедине поговорить с вами.
— Об этой самой, э-э-э, сингулярности?
— Нет. Послушайте меня внимательно.
— Пожалуйста.
— Я вас прошу от имени простых людей — разоблачите себя. Признайтесь публично через прессу, что вы не ученый… Вы меня поняли?
— То вы просите одно, то другое…
— Согласны?
Утяев замялся с ответом. Как бы не влипнуть ему в новую историю.
Но Овва истолковал паузу иначе. Он саркастически улыбнулся:
— Боитесь потерять крупную взятку?
— Что вы! Что вы! — решительно замахал руками Утяев. — Вот уж сказанули!.. Как вам, э-э-э… нестыдно!
— Извините. — Овва отодвинул стакан и облокотился на столик. — В таком случае принимаем решение. Как только закончится заседание УК-5, я вас доставлю в гостиницу. Сидите дома, никуда не выходите. И никого не принимайте! Слышите?
— А если не ко мне придут, а к Ефрему Ивановичу?
— Уединитесь в свободной комнате… Главное — никаких интервью! До моего прихода! То есть вы дадите интервью только человеку, которого я приведу. Договорились?
Утяев все понял. Но он не очень верил тому, что ученые из УК-5 и генералы из БОВа действительно решили воспользоваться тем, что Утяева по ошибке приняли за ученого. Чересчур все по-мальчишески.
На этот раз Овва странным образом догадался, о чем думает Утяев.
— Дорогой мой неиспорченный, скромный, чистый человек. — Овва встал, снял со щек бакенбарды, глаза его горели. — Вы даже представить себе не можете, что происходит с нами, которые отказались от всего живого, естественного, от природы, существуют по законам цивилизованного варварства. Наука у нас служит не истине, не людям, а самой себе и своим хозяевам, которые хотят… черт знает, что они хотят! Тут все понятия перевернуты, все идеалы искажены. Впрочем, их просто нет. Да, это варварство, с удобствами на грани чудес… О, как все мне опротивело! Обрыдло, как у вас говорят…
В эту минуту Утяеву пришла на ум счастливая мысль.
— Послушайте! — воскликнул он, перебивая Овву. — Помогите нам убежать!.. Нет, я хочу сказать, э-э-э… убежим вместе! К нам, на родину!
Взгляд у Оввы погас.
— У меня нет родины, — сказал он. И, помолчав, повторил: — Нет.
— То есть как?
— Не спрашивайте меня ни о чем. У меня нет родины.
Наступила пауза. Овва не стал продолжать свой монолог, впав сразу в уныние, а Утяев задумался и тоже молчал. «Вот, — вздыхал он про себя, — встретился наконец с хорошим человеком, но у него нет крыльев. Летает на своем чудо-лифте, а своих крыльев нет». Потом невольно спросил себя: «Значит, у меня они есть, крылья? Почему они есть у меня?» И улыбнулся сладко и тихо, будто одержал огромную победу.