Ася несколько раз робко поглядывала на старушку, желая ее спросить про странный асфальт, в котором проваливались ее ноги, и про ботинки, но старуха сосредоточенно о чем-то думала и не смотрела на Асю. Тогда вдруг зашептал переводчик в самое Асино ухо:
— Ты хочешь о чем-то спросить матушку? — Ася кивнула головой. — Спрашивай меня. Матушка знает только язык наших предков, а земные языки не знает. Что будет в моих силах, я сам тебе отвечу. Но сначала ты должна поесть. Видишь, уже подали второе.
— А что это? — спросила Ася, посмотрев на блюдо. — Жареная курица. Кажется, у вас это блюдо называют «табак».
— Цыпленок табака, — поправила Ася.
— Да, цыпленок табака.
— А где же косточки у курицы? Переводчик тихо засмеялся.
— Зачем тебе косточки? У нас — курица совсем не такая, как у вас. Цыпленок, вылупившись из яйца, оказывается в другом яйце, большего размера, и продолжает там расти в особом режиме. Цыпленок увеличивается в объеме, но без перьев, ног и клюва. Поняла? Это самое нежное мясо, которое у нас называют «Деликатес-100». Почему сто? Потому что у нас есть еще сто блюд, усовершенствованных подобным образом нашими фирмами.
Ася представила себе курицу без перьев, ног и клюва и почувствовала вдруг тошноту.
— Спасибо, — сказала она. — Я уже сыта.
— Ты мало ешь, — сказал переводчик. — О чем ты еще хотела спросить ее величество матушку?
Переводчик с жадностью уплетал свою курицу, которую он назвал «табак».
Ася отвернулась от него.
— Я потом спрошу. Я хочу выйти, — сказала она.
Тут вдруг главная бабушка резко отодвинула от себя чашку с питьем. И переводчик тотчас отодвинул от себя тарелку. Вытирая салфеткой свои жирные губы, он шепнул Асе:
— Выходить пока нельзя. Сейчас ты увидишь фильм о планете Фаэтон, нашей родине. Смотри на экран. Ты видишь экран?
— Вижу, — сказала Ася. — Бабушка хочет показать нам фильм?
— Не бабушка, а матушка, — поправил переводчик. — Здесь все делается по ее желанию.
Ася увидела, что все сидящие за столом вслед за главной бабушкой отодвинули от себя тарелки, кроме Ефрема, который спешил доесть курицу.
Главная бабушка тоже смотрела на Ефрема и недовольно морщилась. Заметив это, Ася, не спросив у переводчика разрешения, вышла из-за стола, подбежала к Ефрему и зашептала ему на ухо:
— Дядя Ефрем, я вас очень прошу, дядя Ефрем. Делайте, как все, а то бабушка обижается. Все поели, а вы едите, дядя Ефрем…
— А ежели я есть хочу, малышка, тогда что? — сказал Ефрем, дожевывая очередную порцию курицы.
— Дядя Ефрем, я вас очень прошу!..
— Добре, малышка. — Ефрем нехотя отодвинул от себя тарелку и стал вытирать ладонью губы.