Ефрем, перехватив взгляд Бура, спокойно произнес:
— Я не продажный! Хочу на родину!
Бур положил на стол колоду карт и встал.
— Игра закончена, — сказал Рыжий.
* * *
Ни Людмила Петровна, ни Ася и Маратик не знали, куда они в ранний час утра, когда весь город еще спал, усевшись в шаробиль, поехали. Но Ефрем сказал им: «Друзья, не волнуйтесь, я с вами», — и все доверились этим словам. Ефрема до слез взволновала эта преданность. Он не спал ночь, собирал рюкзаки, которые ему выдали по распоряжению Бура. Главарь не пожалел продовольствия, даже сигарет и лекарства приказал выдать на дорогу, вернул последний, непроигранный мешок с деньгами…
Желтые безбородые солдатики в шаробиле на вопросы не отвечали, смотрели хмуро, и Ефрем с горечью думал, что Бур подкупил командиров, а эти рядовые автоматчики получат шиш с маслом или, если проговорятся, пулю в затылок. «Вот какие тут жестокости, елки зеленые, — думал Ефрем. — Деляги и есть деляги, даже жизнь человека оценивается в деньгах».
Дети спали. Людмила Петровна испуганно смотрела на солдат. Тускло горели лампочки в салоне.
Из шаробиля они вышли молча, в полной тишине. Утреннее небо было хмурое, в серых облаках. Но воздух уже пах почвой. Любимой, незабытой.
Утяев вынес на руках Маратика. Ефрем — Асю. Он поставил полусонную девочку на ноги, а сам пал на колени. Наскреб пригоршню почвы. Ефрем тоже понюхал горсть почвы. Нет, она еще была неродной, незнакомой.
Желтые солдатики молча провожали взглядами удаляющихся к лесу пятерых людей. Безбородые лица автоматчиков были спокойны. Они не знали, что уходящим родина дороже всего на свете и они готовы ради нее на любые испытания.