Аполлон открыл глаза и посмотрел вдаль улицы, залитой сейчас водой. Дома стояли плотно, один к одному... И Аполлон был сейчас уверен, что на месте разрушенного в скором времени поднимется новый дом — еще более красивый и совершенный, и в нем не окажется места дурному, только прекрасное, доброе и гармоничное будет процветать в нем. Под ангельским крылом красавицы-хозяйки здесь поселятся науки и искусства, живые ремесла — ковчежцы высокого мастерства, — здесь поселятся неспешная мудрость, порядочность, красота, душевная простота, милосердие, любовь... Дом поднимется, он не может погибнуть до конца, ибо это именно о нем сказано в Святом Евангелие, что был основан он на камне... Дом, что рухнул сейчас, потому что не мог не рухнуть, возродится, как птица Феникс возрождается из пепла, и будет стоять пятьсот лет, как живет пятьсот лет прекрасная червонно-золотая легендарная птица. А что станет с Домом после, то... Впрочем... будет день — будет и пища... Человеку не дано знать, что будет даже завтра; куда уж ему заглядывать на половину тысячелетия вперед!...
Только в третьем часу по полудни уровень воды остановился, и наводнение стало медленно терять силу. Переменился ветер, который до сих пор гнал из залива свирепые разрушительные массы вод. Но за эти пять-шесть часов разгула стихии в городе случилось немало бед. Аполлон это увидел уже на следующий день, когда появилась возможность пройти по улицам — унылым, мокрым, заваленным грудами мусора и пахнущих рыбой водорослей.
Многие дома не выдержали испытания; развалины можно было встретить тут и там. Так же встречались повсюду поваленные и вырванные с корнями деревья; изломанные стволы деревьев представлялись взору в самых неожиданных местах: посреди площади, или у парапета набережной, или торчащими из окон первого этажа здания... Кое-где попадались Аполлону на пути неубранные трупы лошадей — высились над мостовой крутые с проступающими ребрами бока. Жалкое зрелище представляли собой перевернутые изуродованные повозки извозчиков и некогда нарядные золоченые либо лакированные господские экипажи... Ту барку, что вчера встряла в тесном проулке, сегодня разгрузили и распиливали на части, поскольку не было никакой возможности вытащить ее целиком...
По вновь наведенному плашкоутному мосту Аполлон перебрался наконец на Адмиралтейскую сторону, на коей тоже всюду были видны следы вчерашнего наводнения. Мостовые, покрытые илом, были скользкие; блестели многочисленные лужи, бежали ручьи; кучи мусора высились под домами. Напротив Летнего сада два тяжелых плашкоута крепко сидели на гранитном парапете. Первые этажи дворцов зияли, как пустыми глазницами, окнами без стекол... Стекольщики, штукатуры, каменщики, плотники и прочий мастеровой люд уже «латали дыры и бреши»; отовсюду слышались перестук молотков и визг пил...