— Пан капитан, пан майор говорил о часовом. Я думаю, он не зря обратил на него внимание. Судя по виду того парня, он, возможно, имеет богатый опыт осмотра чужих квартир. Куда больший, чем мы…
Капитан высунулся в окно:
— Коньков!
— Я!
— Подойдите сюда.
Солдат вошел и с любопытством огляделся вокруг. Капитан заметил его взгляд, которым он обшаривал комнату — прямо прожектор.
— Майор сказал, что вы можете нам помочь отыскать тут кое-что спрятанное…
Тот оглядел раскрытые ящики, поднятый матрас, выпотрошенные книги.
— Понятно. Что ищете, товарищ капитан?
— Не деньги и не ценности. Да я и не уверен, что то, что мы ищем, тут есть. Но если есть, ЭТО человек должен хорошо спрятать.
— Тогда легче. Товарищ капитан, — парень замялся. — А этот, хозяин, он, простите, какой масти? То есть, я хотел спросить — он шпион или вроде этого?
— Нет, вроде не шпион. По крайней мере, не профессиональный шпион.
— Понятно, фрайер. Вы, товарищ капитан, правильно сделали, что меня позвали. Время сэкономите. Эх, что ради Отчизны не сделаешь! Вспомним мрачное прошлое, искупленное кровью… Товарищи офицеры, вы посидите в сторонке.
— Пан боец, а фрайер это… — начал Мысловский.
— Ну… Не вор и не мусор. То есть, не милиционер.
— А, понятно. Тогда деньги и ценности тоже ищите, — неожиданно предложил надхорунжий.
— Это ж совсем другое дело! — оживился солдат.
Коньков вышел на середину комнаты — и Еляков поразился произошедшей с ним перемене. Теперь это был не солдат. Более всего парень походил на собаку-ищейку, которая вынюхивает след. Только если пес шевелит носом, то Коньков работал глазами. Казалось, его взгляд проникал сквозь стены, шкафы и прочие препятствия. Да и двигался он теперь по-другому — крадучись, словно кот. Какой-то системы в его поиске не было. Он вдруг прошел в один угол и внимательно осмотрел пол. Потом переместился к стенке и стукнул по ней в нескольких местах. Тщательно осмотрел ящики стола. Потом вышел в другую комнату. Раздался звук открываемого буфета, зазвякала стоящая там посуда. Потом послышался какой-то скрип…
— Товарищи офицеры! — раздался радостный голос Конькова. — Есть контакт!
Они поспешили в гостиную. Вычурной буфет, покрытый черным лаком, обильно украшенный деревянными резными финтифлюшками, был слегка отодвинут. Боец с довольным видом держал в руках небольшой пакет, завернутый в пергамент и перевязанный бечевкой.
— Хорошо, что вы сказали — рыжее[50] искать. Вот тут рыжевье точно есть.
— А как вы его нашли? Не поделитесь опытом? — с любопытством спросил Еляков.
— Да я сам точно не знаю, товарищ капитан. У меня на него вроде как чутье. — Парень помолчал и добавил: — Я до того, как в сорок втором стали из лагерей посылать в штрафбаты, был домушником. С одиннадцати лет… Четыре судимости. И учили меня та-акие мастера… Они еще нэпманов шерстили. А нэпманы-то хорошо свои денежки прятали. Не только от нас, но и от ваших товарищей… Но это дело прошлое.