Андрей Краюшкин, завидев строгого главу строго сего заведения, тут же поспешно вскочил с пола, однако это не укрылось от цепких глаз Савелия Никоноровича. Он удивленно окинул взглядом собравшихся и строго спросил.
— Чего это вас тут так много скопилось? Или у вас ноне все дела в одном месте наметились? И что происходит-то? Почему ты, Иван Степанович, позволяешь Краюшкину на полу валяться? Ты что, совсем с ума стронулся, в служебном-то заведении, да у всех на глазах?
— После такого и с ума стронуться не грех! — подумал Иван Головинов, и, сделав виноватый вид, покорно склонил голову перед своим начальником.
— Чего молчишь? — еще строже спросил его Савелий Никонорович.
— Да, у нас тут такое случилось, Савелий Никонорович, что и рассказать-то не знаешь как!
— Ну, выкладывай! — строгий начальник еще раз окинул взглядом всех собравшихся, теперь уже и впрямь усмотрев в их лицах некоторую тревогу.
— Никита вон ноне привел арестанта, — начал рассказ Иван Головинов, после чего велел стрельцу объяснить по какой причине он решил задержать странного крестьянина. А потом все присутствующие наперебой принялись рассказывать Савелию Никоноровичу о проделках задержанного. И начальник тайного Приказа только успевал поворачивать голову то к одному своему подчиненному, то к другому, с трудом представляя себе, то, о чем они ему пытались рассказать.
— Постойте, постойте! Как это ваши голоса звучали на весь зал? Откуда они звучали-то?
— Да ниоткуда! — воскликнул Афанасий Серебренников. — Прямо, можно сказать, из воздуха!
— И главное, Савелий Никонорович, что звучали-то они именно так, как мы говорили! — подтвердил Иван Головинов. — Друг за другом! И ничего из той нашей речи не было перепутано и переставлено в другое место!
Савелий Никонорович топнул ногой, пытаясь утихомирить подтверждающий эту истину гул голосов, тут же раздавшийся со всех сторон.
— Да, тише вы, угомонитесь! — он принялся подозрительно вглядываться в лица присутствующих, так, словно пытался определить, в трезвом ли рассудке они сейчас находятся.
— Вы, вот что скажите, а не подносил ли вам тот арестант какого зелья? Может сказал, что вино и дал чего выпить, а?
Все тут же опять громко запротестовали, убеждая своего начальника, что никакого зелья странный крестьянин им не давал, а наоборот, сам попросил принести ему хлеба и воды. И как только об этой его просьбе зашла речь, Андрей Краюшкин жестом остановил всех остальных и единолично принялся рассказывать Савелию Никоноровичу о своей встрече с незнакомым крестьянином, заодно пытаясь причиной своего испуга оправдать незаконное лежание на полу.