— Дождь, дождь, уходи прочь, — пробормотала она вполголоса. Нараспев она произнесла эту фразу ещё несколько раз. Это была мантра, которую она использовала с детства, чтобы прогнать непрошенные мысли и образы из памяти.
Несколько мгновений спустя она вернулась в своё обычное состояние, снова став настороженной и более спокойной.
Анджела взглянула на часы и обнаружила, что еще сравнительно рано. Для неё было обычным делом работать сутками напролёт целыми днями, время от времени ненадолго засыпать на койке в своей комнатушке. Но сегодня вечером она собиралась купить немного продуктов и отправиться домой. Внезапно Анджеле очень сильно захотелось мороженого.
Отдел деликатесов приковал ее внимание. Ассортимент был велик, а она ещё даже не прошла мимо сыров. На прилавках лежали огромные круги и клинья, покрытые орешками рулеты и крошечные золотистые диски. Вся эта масса полностью занимала витрину прилавка, а на соседнем нарезанное тонкими ломтиками и свёрнутое в трубочки мясо так и манило её. Кроме того, там были расставленные ярусами большие плоские блюда с салатами, причём некоторые содержали такие ингредиенты, которые привели бы в замешательство участника телешоу «Риск»[7].Девушка выбрала клинья «Монтерейского Джека»[8], который составлял ее обычный рацион в последнее время. Отдел выпечки распространял божественные ароматы, и поэтому Анджела направилась туда. Девушка схватила буханку ржаного хлеба, усыпанного маковыми семечками, бросила её в свою тележку, и тут же задумалась, зачем это сделала. Что за странный выбор? Она не могла вспомнить ни единого раза, когда бы ела ржаной хлеб с маком. Озадаченная, девушка вернула его на полку и обнаружила, что внимательно рассматривает английские маффины[9]. Она не ела и их тоже. Ей же нравились бублики. Разве нет?
Ею овладело чувство беспокойства, пока она катила свою тележку прочь из отдела. Анджела бросила быстрый взгляд через плечо и задумалась, что же она искала и почему её желудок так взбудоражился.
— Дождь, дождь, — прошептала она.
Иногда девушке казалось, что её мир разлетится на кусочки без этих слов, хотя она бы не смогла так просто объяснить, как получилось, что они стали такими важными для неё… или хотя бы почему она выбрала именно эти слова. Всё, что Анджела знала, было то, что они возвращали ей немного веры в себя, а ведь большую часть жизни ее не было. Боже, даже больше, чем просто не было. Она была немногим более значимой, чем дрессированный тюлень.
Анджела бы скорее убила себя, чем снова перестала контролировать свою жизнь. Странный шипящий звук вырвался у неё сквозь зубы, а ладони крепко сжали ручку тележки. Она почувствовала, как нервы выжгли рваную линию вверх по руке, и сила этой реакции поразила девушку.