Существовало только две возможности: либо — все, либо — ничего. Она выбрала «ничего».
Итак, одиночество и усиливающееся чувство собственной сексуальности и вины, поскольку это именно ее семья уничтожила Романа. И, возможно, отчасти чувство ненависти.
Возможно? Вздор! Взгляни, Портия. Ты обижалась на свою старшую самовлюбленную сестру с тех пор, как Оливия разлюбила папу, убив его, и тебя — обожающую ее младшую сестру, и всех остальных. Портия ощущала, что в Оливии, где-то в глубине, колышется океан страсти. Однако она хранит его только для себя.
Не ощущала ли Портия некую скрытую, запретную дрожь, когда надменная, самовлюбленная, превосходившая ее красотой Оливия оказалась изуродованной? Не было ли это источником чувства вины? И не ведет ли чувство вины по отношению к кому-либо к возникновению ненависти к этому же человеку? Психоз высшей степени, а может быть, и правда.
И не влекло ли ее к Роману частично из мести? Мести Оливии? Из всех мужчин, с которыми Оливия скверно обошлась, Роман казался единственным, кто ближе всех подошел к тому, чтобы пробудить в ней подлинное чувство. Если женщина стремится отомстить сопернице, похитив у нее мужчину, то из всего, что смогла найти Портия, Роман лучше всего походил на того, кого можно было назвать «мужчиной Оливии».
И по мере того, как лед Романа таял, Портии это удавалось все лучше.
То ужасное воскресенье. Какой идиоткой она была. Как могло прийти в голову, что сдержанность мужчины можно разрушить, предлагая ему бледное подобие былой любви? То, что она прибегла к такой глупости, в какой-то мере показывало, сколь глубоко коренилось в ней ощущение, что она вечно пребывает в тени Оливии.
От пациента к возможному любовнику, а затем к старшему брату — это уже некоторый прогресс. Если бы она могла дать этому развиваться дальше — к любовнику, может быть?
Кто-то же был любовницей Романа? В этом Портия не сомневалась. Она все еще придерживалась своего раннего диагноза, согласно которому только в нежных, но страстных руках некой счастливицы Роман смог бы избавиться от дьявольских чар Оливии, завладевшей им.
Он нашел избавление, следовательно, существовала и женщина. Но ею была не она. Это была не та, которая должна была бы находиться на этом месте. Не Портия являлась той женщиной.
Она была рада за него. Конечно, она радовалась. Но Портия смогла бы лучше другой извлечь те ядовитые стрелы, которые Оливия оставила в сердце Романа. Она могла бы сделать это лучше любой иной женщины. В этом Портия была уверена.
Свой шанс она упустила. Другого, возможно, никогда и не представится. И все же, если он когда-либо появится, она будет рядом, чтобы не упустить его.