Боже! И его еще забавляла мысль, что она понятия не имеет, какое действие на него оказала, что ей никогда не понадобится обзаводиться другим любовником.
Верити покраснела:
— Я… я солгала. Я никогда не собиралась быть… идти… к другому. Я собиралась купить аннуитет.
— Что? — Его мозг никак не мог это переварить.
Озадаченная морщинка появилась на ее лбу.
— Аннуитет. Да вы знаете. Консоли, государственные облигации. Вы покупаете их, и они приносят вам три процента в год.
Дьявольщина! Он знал, что такое аннуитет! Он почувствовал себя немного лучше. На самую малость. По крайней мере, она на самом деле не хотела становиться чьей-то любовницей. Но оставался неоспоримый факт: она стала чьей-то любовницей. Его любовницей.
— Позвольте мне выразиться прямо, — сказал он жестко. — Все, чего вы хотели от меня, — это защита и безопасность? И вы не хотели вступать в брак со мной?
Ему показалось, что Верити колеблется, но затем она подняла голову:
— Да. Я хочу сказать — нет.
Ужасная мысль пришла к нему. Она не хотела карьеры куртизанки — и слава богу, но она и не хотела замуж… Он почувствовал тошноту. Значит, он…
— Верити… Я знаю, что заставил вас страдать. Если бы я знал… я бы не повторил это вновь. — Его голос вздрогнул и затих. Он бы вообще не сделал этого. Он не мог взять на себя риск рождения ребенка. Если бы только не был женат на ней.
— Это не так! — прервала его девушка. — Вы не… это не было… Я не могу стать вашей женой. Если вы хотите меня, я буду вашей любовницей, но…
— Разрази меня господь, если будете… Какого черта, что там происходит?
Неясный шум в зале перекрыл единственный голос, который показался Максу знакомым, но он не помнил, чей это голос.
— Прочь с дороги, любезный! Я собираюсь встретиться с его светлостью, а прочие могут убираться ко всем чертям!
Щеки Верити посерели, а зрачки от страха расширились настолько, что глаза казались черными.
Фарингдон.
Времени, чтобы подумать и обсудить ситуацию с ней, не было. Только действия сейчас могут ее спасти.
Макс схватил Верити за плечи.
— Послушайте, — сказал он. — Времени нет. В последний раз — вы хотите избавиться от ваших родственников? Любой ценой?
Она открыла рот, но не издала ни звука. Конвульсивные движения ее горла отозвались в нем болью, но он жестко сказал:
— Быстрее, Верити. Доверяете ли вы мне?
Она кивнула.
— Отлично. Я приглашу Фарингдона войти. Следуйте моему примеру и не занимайтесь самодеятельностью. И прежде всего — не противоречьте мне ни в чем! Что бы я ни сказал, Верити. — Затем он подошел к двери и открыл ее.
Лорд Фарингдон стоял в центре зала, в пропыленной одежде, и лицо его было красным от злости.