— В чем дело? — спросил я.
— Знаете, к чему это? Мне об этом говорила еще моя старая мама, а уж она-то за всю жизнь меня ни разу не обманула. И я не припомню случая, чтобы это не исполнилось.
— Ты о чем, о сверчке?
— Если уж эта тварь запела, значит, где-то рядом смерть.
Я отмахнулся от него.
— Но ведь это же не у нас, так что пусть это тебя не волнует.
Он вышел, упрямо ворча:
— Но где-то совсем рядом. Где-то тут. Иначе и быть не может.
Дверь за ним закрылась, и я остался в темноте один.
Стояла душная ночь, намного тяжелее предыдущей. Даже у открытого окна каждый глоток воздуха доставался мне с трудом. Я не представлял, как он — тот неизвестный — мог вытерпеть эту жару за спущенными шторами.
И вдруг в тог самый миг, когда праздные мысли о происходящем вот-вот готовы были осесть в какой-то определенной точке моего сознания, выкристаллизоваться в некое подобие подозрения, там опять поднялись шторы, и эти мысли, так и не оформившись, не сумев ни на чем останов-иться, рассеялись вновь.
Он находился за средними окнами, в гостиной. Без пиджака и верхней рубашки, с голыми руками. Видно, он тоже невыносимо страдал от жары.
Вначале я никак не мог догадаться, что он делает. То, чем он занимался, заставляло его двигаться не из стороны в сторону, а по вертикали — сверху вниз. Он стоял на месте, но часто накланялся, через неравные промежутки времени исчезая из виду; затем он выпрямлялся, снова появляясь в поле моего зрения. Это напоминало какое-то гимнастическое упражнение, только для такого упражнения его движениям не хватало ритмичности. Иногда он подолгу оставался в согнутом положении, иногда тут же выскакивал обратно; было и так, что он быстро наклонялся несколько раз подряд. От окна его отделял какой-то черный предмет в форме буквы V. Над подоконником виднелись только его края. Этот предмет на какую-то долю дюйма закрывал подол его нижней рубашки. Но прежде я его там не видел и пока не мог сказать, что это такое.
Внезапно впервые с тех пор, как были подняты шторы, он покинул это место и, обойдя вокруг V, прошел в другую часть комнаты, наклонился и почти сразу же выпрямился, держа в руках нечто напоминавшее издали кипу разноцветных флагов. Он вернулся к V-образному предмету и бросил спою ношу на его край. Потом он опять нырнул, пропав из виду, и довольно долго не показывался.
Переброшенные через V «флаги» на моих глазах начали менять цвета. У меня прекрасное зрение. Только что они были белыми, в следующее мгновение стали красными, потом синими.
И тут-то я все понял. Ведь это были женские платья, и он снимал их оттуда по одному, каждый раз беря то, что лежало сверху. Вдруг они все исчезли, V снова обнажилось и почернело, а в окне возникло его туловище. Теперь мне было ясно, что это такое и чем он занимался. Об этом мне сказали платья. А он подтвердил мою догадку. Он простер руки к краям V — я увидел, как, приподнявшись, он делал толкательные движения, будто силясь притянуть их друг к другу; края V сомкнулись, и оно превратилось в клин. Потом верхняя часть его тела стала раскачиваться, и клин, отъехав в сторону, исчез с моих глаз.