Мыслей не было, в голове стоял один мат. Николаю не оставалось ничего другого, как, вскинув оружие, дать очередь на опережение. Но, похоже, попытка зацепить падающего на землю противника была тщётной. Тут же раздались ответные выстрелы. Николай прыгнул на землю и откатился в сторону. Справа — слева от Ермолова открыли огонь бойцы. Теперь оставалась надежда лишь на слепой случай, на шальную пулю, которая смогла бы зацепить невидимого глазам противника. «Чехи», огрызнувшись несколькими длинными очередями, притихли.
— Воги, — проорал Ермолов, понимая, что противник скатился куда-нибудь за скат местности и пулей его уже не взять. Неровностей, за которыми можно было укрыться, хватало с избытком. «Уйдут, уйдут ведь, гады! — мелькнула в голове мысль. — Быстрее, пока не поздно, надо попытаться их перехватить, остановить, а потом, глядишь, и группа подтянется», — он пригнулся и бросился вверх по склону в направлении уходящих бандитов. Чуть пробежав, Николай свернул влево. Еще немного, и противник откроется, подставив свои спины, еще чуть-чуть, но позади бойцы группы всё ещё продолжали стрелять.
«Черт, черт, черт, что же они делают, где этот долбанный командир? Пора прекратить огонь. Они же расстреляют весь боекомплект. Полбеды, если «чехов» только пятеро, а если больше? И кто знает, что ещё готовит нам сегодняшний день», — Ермолов замедлил шаг. «Каких-то десять — пятнадцать метров, и вот он, противник, вот результат, ну же, ну… Блин, а за спиной бойцы, группа, которая может остаться без патронов, ах сучка мать…» Ермолов ругнулся, принимая решение и, круто развернувшись, беспрестанно крича во всё горло: «Прекратить огонь», побежал назад.
Ай-Валид любил вставать поздно. Даже утренние призывы муэдзинов не могли вырвать его из ласковых объятий морфея. Но сейчас он был на войне и не мог себе позволить подобной роскоши. Тем более сегодня, когда с утра он отправлял двадцать пять своих моджахедов на отдых. Уже давно наступила осень и, хотя пока ещё стояла по — летнему тёплая погода, стоило подумать о предстоящей зимовке. Его воины должны были разойтись по селениям, чтобы весной вернуться в отряд здоровыми, полными сил для предстоящих сражений. Разделив моджахедов на группки по пять человек и проводив их до выхода с базы, Ай-Валид сладко потянулся, вдохнул всей грудью свежий утренний воздух и направился в свою палатку. Укрытая со всех сторон ветвями кустарника шестиместная палатка была наполовину врыта в землю. На полу застелены туристические коврики, на двух небольших топчанах расстелены тонкие матрасы. В углу на небольшом столике портативный телевизор от батареек, там же небольшой радиоприемник. Обычно на одном из топчанов спала одна из двух таскаемых им повсюду наложниц, сейчас же на нем дрых безногий немец — Шайтан, как его уже давно называли все мало-мальски знакомые с ним моджахеды. Шайтан или по — другому Вольф Краузе со своими людьми, (в обшей сложности семь человек), находился на базе уже четвёртую неделю. И всё время сюда потоками прибывали и убывали желающие обучаться подрывному делу. А дело своё Краузе знал. Он обучал так мастерски, что уже после первых десяти дней обучения из новобранцев получались классные подрывники. Они могли буквально всё, от выплавки тола из неразорвавшегося снаряда, до постановки радиоуправляемого фугаса. Такие специалисты как Вольф ценились на вес золота. Ай-Валид постоял некоторое время у входа, наблюдая за тихо посапывающим немцем, а затем всё же уступил своей лени и, улегшись на топчан, закрыл глаза. Сон пришёл моментально, что бы уже через минуту быть прерванным треском автоматных очередей и громким рявканьем подствольных гранатомётов.