«Лишь бы не самое худшее, лишь бы не обошли. Лишь бы жив! — мысленно повторял про себя Ермолов. Продолжающаяся стрельба обнадёживала. Расстояние, отделяющее его от бойца, он преодолел со скоростью спринтера, и тут только понял, что бой идет где-то дальше внизу.
— Уф! — он перевел дух и прислушался к звуку боя. Было ясно, что это одна из идущих на помощь групп столкнулась с отходившим противником, и теперь прижимает его к дороге.
— Стреляют… — Забезин ткнул пальцем в направлении разрастающейся перестрелки. — Наверно наши.
Старшина молча кивнул и, ободряюще похлопав бойца по плечу, сместился на десяток метров вправо. Он опять оказался рядом со всё тем же огромным пнём.
«Самое время поддержать наших. Для этого нам достаточно взять под контроль дорогу, господствующую по своей высоте над остальной местностью», — Ермолов достал ракету белого огня и подал сигнал. «Ну же, Алик, ну! Ну же, сволочь, где ты?» — надежда на подход группы таяла с каждой секундой. Ракета догорела, оставив в вышине только стремительно исчезающий дымный след. Николай приподнялся на колено и запустил в воздух ещё одну ракету. Едва она взлетела, как из глубины деревьев, примыкающих к дороге, раздались выстрелы, пули зашуршали над головой разведчика. Ермолов мгновенно распластался на земле и огрызнулся ответной очередью. Секунду спустя затарабанил АКМС Забезина. Перестрелка велась довольно-таки вяло, противники не видели друг друга и экономили патроны. Николай ждал подхода группы. «Чехи», видимо не определившись с дальнейшими действиями, не решались перейти в атаку. Они лежали уже несколько минут. Пули противника проносились рядом, но не могли причинить лежавшему за пнем Николаю ни малейшего вреда. Вскоре ему стало ясно, что к ним на эту высоту идти никто не собирается. Ни враги, ни свои. Когда осознание этого оформилось в отчетливую мысль, Ермолову вдруг стало всё по фигу, на тело накатила неимоверная усталость. Он сам не смог бы сказать, откуда она взялась: то ли начало сказываться трехчасовое нервное напряжение, то ли дала себя знать крайняя спринтерская пробежка.
«Неужели мне надо больше всех? — подумал он. Из кустов высунулся ствол автомата и выпушенные из него пули прошли совсем рядом с Николаем. Ответная очередь настигла не успевшего спрятаться бандита, и лес огласился криками боли. Пули вокруг засвистели чаще. Ермолов стрелял в ответ, а в голове, словно заезженная пластинка, звучал полный упрёка голос лейтенанта: «Что же ты оставил солдата одного»?!
«Да, я оставил, но почему? — пуля срезала над головой ветку и та упала перед лицом старшины, загородив ему обзор. — Потому что ты не привел сюда, как договаривались, группу. — Одно движение руки — и ветка отброшена в сторону. — Потому, что посылать через дорогу бойца казалось мне более опасным, чем оставить его здесь. — Очередная пуля, срезав кору пня, прошлась около плеча. — Да, я оставил бойца, но решив, что он в опасности, я тут же побежал обратно, а где был ты? — очередь в зашевелившийся впереди куст. — Где был ты, как командир группы? — сидевший в своей канавке Забезин выпустил длинную очередь и, перезаряжая оружие, громко выругался. — Как могло случиться, что у тебя убивали бойца (ты думал — да, и сейчас думаешь, что так оно и есть), и я, контрактник, побежал ему на выручку. — Появившемуся бандиту очередь перебила ногу. Тот, выронив оружие, скрылся в какой-то ямке. — А ты, офицер, даже не подумал придти ему на помощь? — Забезин всадил пол — рожка в метнувшуюся среди деревьев тень. — Как понимать, что мы ведём бой, а вся группа бездействует? — выстрелы со стороны противника потеряли свою интенсивность. — Это что, бестолковость или элементарная трусость? — все эти мысли стремительным калейдоскопом пронеслись в голове Николая. Он, махнув на всё рукой, покинул свою позицию и в три прыжка оказался рядом с Забезиным.