Не стесняясь меня, вот что самое противное.
Я сижу за компьютером, правлю текст, стараюсь втиснуть его в полосу, сокращая буквально по слову, по букве.
Кажется, тот «один мальчик», о котором она рассказывает, это я и есть.
Или не я? Стараюсь уловить подробности.
Потому что я не уверен, она это была или не она в прошлую субботу. Смотрю на нее пристально, она бесстыдно смотрит мне в глаза, продолжая с хохотом говорить:
«А потом мы выпили водочки и пошли прогуляться по улочке, а потом как вернулись с прогулочки, сразу чайку с колбаской…»
Но так ничего и не понятно.
Противно, что она говорит уменьшительные слова: улочка, прогулочка.
Накануне я смотрел документальный фильм Тофика Шахвердиева про то, как ветераны войны репетируют Парад Победы, в котором они должны участвовать.
И вот одна героиня этого фильма мне приснилась. Медсестра, старуха, но очень бодрая и даже красивая, Людмила Ивановна зовут.
Вот эта Людмила Ивановна в фильме рассказывала, как к ней пришел семидесятилетний – а то и постарше – кавалер. Вроде как свататься. Там у них, у стариков ветеранов, был свой клуб знакомств. Пришел кавалер – она рассказывает со смехом – и вел себя глупо и нелепо. Принес всего-то бутылку пива. А недопитое вино – она-то красного вина купила и на стол поставила, – а недопитое вино попросил разрешения взять с собой. А после обеда говорит: «Я прилягу, подремлю».
И начал брюки стаскивать. Людмила Ивановна кричит:
«Ой, что вы делаете! Перестаньте!» А он отвечает: «Ничего, у меня там тренировочные брюки».
В фильме Людмила Ивановна это рассказывала. А я во сне видел, как это происходит.
Смешно было, но старика тоже жалко. Прямо во сне.
Но ее, Людмилу Ивановну, еще жальче.
Это какая-то военная игра. Дело на даче происходит.
«Они» хотят захватить «нас». Кто «они» и кто «мы», что это за две команды – непонятно. Но ясно другое: вроде бы всё это шутки-шутки, но черт знает, чем дело кончится. Какое-то опасливое чувство. Мы (вся наша семья) решаем убежать от этого. Выйти из игры. Убегаем: тихонько, часов в пять утра, садимся в машину и уезжаем.
Потом я вдруг вспоминаю, что забыл запереть калитку.
Вернее говоря, я не помню точно, запер я ее или нет.
Забыл запомнить. То есть на самом деле – думаю я во сне – конечно же калитку я запер. Уж сколько лет я ее закрываю за собой, и ни разу так не было, чтоб забыл запереть. Правда, много раз так было, что я боялся, что не запер калитку – иногда возвращался, отъехав метров сто, но оказывалось, что все в порядке. Иногда бывало, что я вспоминал про калитку уже в Москве, и очень маялся, мне точно казалось, что я на этот раз забыл ее запереть. Однако, вернувшись, я видел, что калитка заперта.