И трон Людовизи, где две служанки помогают богине выйти из пены морской, – из того же палаццо – тоже не увижу. Да, я был уверен, что никогда, никогда не подойду, не рассмотрю.
Афродита Книдская мне очень нравилась. Вполне по-мужски. Или ладно – по-подростковому.
Всё это, про Глеба Ивановича Соколова и статую в музее Альтемпс, я тоже вспомнил во сне.
Но это лицо – это была не скульптура. Она была живая, эта женщина крупным планом. Полузакрытые глаза. Непонятно, дремлет она или бодрствует. А если она не спит – смотрит она на меня или сквозь меня. А если на меня – думает сейчас обо мне или о чем-то непонятном…
Кажется, меня ведут на госпитализацию. Или на консультацию, на экспертизу. В больницу, которая находится там, где Центральный Дом художника. Если стать спиной к Садовой, то чуть правее, за Суриковской школой. Ведут меня – вернее, везут на машине – две женщины. Уговаривают, объясняют, что это очень нужно (но для чего именно нужно, я никак не могу понять-или забыл, когда проснулся). Что меня там проконсультирует одна знаменитая медицинская дама, с которой я буквально вчера встречался на каком-то светском мероприятии, – мне называют ее имя, я ее вспоминаю.
Вспоминаю ее тонкий черный свитер и серебряное украшение на цепочке, и вообще весь ее моложавый вид. Мне объясняют, что всё это для моей пользы, что всё будет хорошо…
Но вдруг становится тоскливо. И ветер на улице тоже тоскливый.
Приснилось цинковое корыто, маленькое, как будто игрушечное. Старинное купальное корыто – именно купальное, а не стиральное, – с изогнутыми, как бока виолончели, бортиками, высокими в головах и низкими в ногах. Маленькое корытце, застеленное черным бархатом, и там – разные драгоценности, ожерелья и колье, жемчуга и бриллианты. Я подхожу поближе, хочу взять это корытце в руки и разглядеть эти красивые сверкающие вещицы. Но когда приближаюсь, то оказывается, что маленькое корытце – это на самом деле целое корыто, очень большое, как ребенка купать.
А все драгоценности – фальшивые. Жемчуг – крупная пластмасса, а брильянты – стекляшки.
«Тяжелая ночь: около полуночи умерла Э. М., Олина мама, я приехал туда – «скорая», милиция, увоз тела, мы приехали домой в 4, легли в 4.45 – на два часа, т. к. в 9 часов Оля должна была быть в поликлинике и т. д. и т. п. Она ушла, а я остался немного поспать, чтобы встать по звонку Оли и поехать к ней на ту квартиру встретиться с похоронным агентом.»
Приснилось, что я с кем-то говорю по телефону, и тут звонит – по-настоящему, в реальности, – звонит Оля, она звонит на мобильник, и я говорю во сне: «Простите, я сейчас отвечу по мобильному…», – мне там, в трубке городского телефона, говорят: «да, да» – я говорю с Олей, заканчиваю с ней разговор и пытаюсь вернуться в сон, продолжить тот разговор, сонный. Шарю рукой по одеялу в поисках трубки. Трубки, естественно, нет. Тут я наконец просыпаюсь. И совсем забываю, о чем был тот телефонный разговор, который мне снился.