Однако кое-что мне узнать удалось, и самое главное, что женщину эту видели вблизи дороги в тот вечер, когда мальчик был убит, — считалось, что убили его вечером или в течение ночи. Ее видел совсем близко от места, где его потом нашли, тот же самый бенедиктинец, который на следующее утро пришел к ней в дом и нашел там украденные деньги.
Я рассказал про это остальным, когда мы вновь собрались в сарае. Уже смеркалось. Мы, как и раньше, сели у огня, но он еле горел, так как теперь нам приходилось беречь оставшийся хворост. Ведь купить его нам было не на что — мы потратили почти все оставшиеся монеты, уплатив за еще одну ночь в сарае.
Как новичка в труппе и самого незначащего меня первого спросили, что мне удалось узнать. Начал я с того, что, как мне думалось, было теперь известно всем нам, а важные подробности приберег к концу. Мальчику, Томасу Уэллсу, сровнялось двенадцать лет, но он был маленьким для своего возраста и редко улыбался, потому что его часто избивал пьяница, с которым сожительствовала его мать. Родной его отец не то скончался, не то сбежал.
— Отец ушел в одно прекрасное утро, — сказал Прыгун. Он сидел, поджав ноги, но легким поворотом торса и дернув плечом, сначала одним, потом другим, он преобразился в мужчину, шагающего свободно и радостно. Однако на лице у него не было улыбки. — Отправился воевать, — сказал он. — Они говорили то же и про моего отца, но я этому никогда не верил.
— Они бедны, — сказал Стивен. — Он кабальный лорда де Гиза. У него есть пахотное поле, акра в три, не больше.
— Деньги на эль он находит, — сказал Мартин. — И был пьян в тот день, когда мальчика убили. Пьян и буянил. Под конец кабатчик перестал ему наливать.
— И мы это сыграем? — Глаза Прыгуна стали совсем круглыми. — А что, если и он придет посмотреть?
— Дьявол его побери, мы это сыграем! — сказал Стивен. — Если он ввяжется в ссору со мной, то пожалеет.
— Он притворяется, будто не пьян, чтобы кабатчик налил ему еще эля. Он собирает все силы. — Соломинка выпрямился, еле удерживаясь на ногах, и голова у него затряслась от усилий выглядеть трезвым. Потом он задрожал, и это была настоящая дрожь. В сарае было холодно. Но я понял, что Соломинку обуял страх.
— Кабатчик ждет, — сказал Мартин. — Тот не выдерживает, ноги его больше не держат. — Он по очереди сыграл обоих — сверлящий взгляд кабатчика, то, как пьяница повалился, и было это очень смешно.
— Они продали свою корову, — сказал я, когда смех стих. — Куда уж беднее, если они продали телку зимой. Сено у них сопрело от дождей, и кормить ее до новой травы было нечем. Вот какие деньги нес мальчик. Наверное, они ее продали не в городе.