— Такое только с дегенератами бывает! — от души вызверяется Жорж, потирая ушибленную ногу.
Жалкого вида пострадавший водворяется на свое место. Мы уже вне обстрела, скрытые железнодорожной насыпью на парканском берегу.
— Что-то не похоже, что все просто так возьмет и кончится! — вырывается у меня. Боком чувствую, как сидящий рядом Достоевский пожимает плечами.
Трясет. Бэтэр поворачивает то туда, то сюда. Значит, подъезжаем. Остановка, и сразу общая возня и гвалт. Открываются люки. Вылезаем из бэтэра у здания штаба батальона «Днестр» в центре Тирасполя. В принципе, он мог подвезти нас до горотдела, но мы не возникаем по этому поводу. Нам хочется пройтись пешком. Вокруг мирная жизнь. Идут по своим делам прохожие. Сидят за столиком стариканы, режутся в домино. Во дворах играют дети. Стайка мальчишек младшего школьного возраста собралась на нашем пути. Чем-то они заняты, что-то свое обсуждают. Нет, они рассчитываются для игры! Подходя, слышим звонкий детский голос: «Мирча Снегур, Мирча Друк — обосрали все вокруг!»
Вот какие у детей появились считалочки! Эники-бэники давно съели свои вареники!
И возвращается тревога. Всего семнадцать километров от ежедневных смертей, грохота и треска то почти затихающей, то вспыхивающей с новой силой войны. А здесь все выглядит так, словно после первых дней паники все достоверно узнали: ничего не будет, и ни к чему решили не готовиться. Пока нам становилось все хуже и хуже, здесь, наоборот, все приходило в норму. Вновь стали людными кафе и рестораны. Давно сняты с охраняемых объектов милицейские караулы. Мы, грязные и вооруженные, да еще стоящий у штаба бэтээр — это все, что нарушает идиллическую картину. Но это вовсе не норма. Это — случайно оправдавшаяся иллюзия. Уж мы-то знаем цену самоуспокоенности и бестолковым скоплениям техники и вооруженных отрядов у исполкомов и вдоль Днестра. Как большая их часть не приняла участия в бендерских событиях, так они не успеют и сюда… Мы знаем, как уязвим город, и поэтому глаза по привычке самосохранения продолжают оценивать обстановку и растет ощущение: объявись здесь сию минуту враг — будет плохо, очень плохо…
— Раз, два, три, четыре, пять, ты — румын, тебе искать!
Окончена считалка. Раздосадованный вихрастый пацаненок становится к дереву и закрывает себе глаза локтем. Остальные бросают взгляды на нас и, так и не поинтересовавшись, убегают прятаться во двор.
Впрочем, с простых людей взятки гладки. Их поведение вполне соответствует тем расхолаживающим сюжетам, которыми заполнены телеканалы. Эти передачи мы смотрели в Бендерах, пока был цел реквизированный в одном из общежитий переносной телевизор. В кадрах не было войны, а присутствовал некий конфликт. Просто «сообщения сторон все больше становятся похожи на сводки боевых действий». И вообще конфликтующие стороны давно договрились о прочном мире, но соблюдению договоренностей мешает некая «третья сила». Впрочем, и с ней уже справились две недели назад… А потому даже в Тирасполе с неудовольствием стали глядеть на бендерчан, приезжающих сюда за хлебом. «Понаехали, мешочники… У вас что, своей торговли нету?» «Да у нас война идет!» «Чё? Какая война?» За пределами же Приднестровья говорить о каком-то понимании реалий вообще бессмысленно.