Еще в мае мне как-то звонила из Москвы тетка. Спрашивала, как дела. «Ну, у вас, наверное, все хорошо? Перемирие ведь». На полном серьезе спрашивает. И телефонная связь прекрасно работает. Не боятся те, кто врут, телефонной связи! Пусть сто человек позвонят, узнают толику правды, или тысяча, десять тысяч — все равно этого мало. В десятки миллионов ушей вложенное вранье так не разоблачить! «Какое, к черту, перемирие, — возмущаюсь в ответ я, — сегодня только в Дубоссарах двадцать убитых»! На том конце провода онемение, а затем «ах-ах, ох-ох». У политиков, заказывающих эфир и прессу, всегда есть свои резоны, по которым они думают, что не ошибаются. Но они ошибаются часто. Жалко, что политики не саперы!
Другая, путающая многих особенность, — непохожесть приднестровской войны на те непрерывные сражения, которые описаны в учебниках военных училищ и академий, о которых сняты все наши военные фильмы. Эта война — будто без общего руководства действиями с обеих сторон. В ней редко и неожиданно случаются большие бои, но зато постоянно происходит множество отдельных стычек. В ней часто возникают отнюдь не всеобщие, а местные, маленькие перемирия между нахлебавшимися дерьма по горло небольшими отрядами, гарнизонами отдельных домов. Солдаты обеих сторон нередко великодушнее политиков. А вокруг — беспорядочно стреляющие куда попало и не подчиняющиеся никому стаи живодеров и мародеров. В результате эта война — как мозаика, о которой чуть не у каждого свое представление.
Например, воевать в Бендерах с девятнадцатого по двадцать второе июня, с двадцать третьего июня по начало июля и с середины июля по сегодняшний день — это три большие разницы. Перестреливаться вслепую через Днестр — это большая разница четвертая. А вламываться с автоматом и мешками в брошенный хозяевами дом — это уже пятая форма «боевых действий». Но большинство участников рассказывают о себе, что именно они были в самом пекле и «прошли все университеты». Слушаешь иного и диву даешься: несет, как пьяный охотник за утками с Кучурганского водохранилища. А таких чаще всего и слушают. И тому, кто знает войну не подлинно, а по короткому пребыванию на речном берегу или вообще понаслышке, от героев-ухарей, начинает казаться, что она не так уж и страшна. Все дело как бы в том, что есть белые люди, которые в огонь не лезут, и черные, которым просто нравиться прыгать на углях. И между собой судьбы черных и белых никак не связаны. Типа не полезешь — и тебя не тронут. Вот только куда бы дристанули большинство рассказчиков, если бы не устояли Дубоссары с Бендерами и окрыленные своей победой националисты пошли дальше?