Прихваченные ранним октябрьским заморозком улицы… Старые, когда-то помпезные и красивые, да и теперь все еще впечатляющие дома местами зримо прогнили. Щерятся обнаженной дранкой и черными дырами крыши и карнизы над головой, а под ними спешат по своим делам бесцветные прохожие. Как плохие передвижные зоопарки, все в пристройках, решетках и клетушках, уродливые, пахнущие кошачьей и человеческой мочой одесские дворы. Когда-то давно они были чисты и дружны, знамениты и в песнях воспеты. То время ушло. Мой мир рухнул и покрывается коростой упадка. Лишь по самым престижным улицам мчатся вереницы диковинных прежде иномарок и сверкают витрины дорогих магазинов. Их владельцам претит дурной вид и плохой запах. Но деньги они качают здесь. И растут в лучших прибрежных местах «царские села».
Выбираюсь на проспект Мира. По сути, это не проспект, а старый бульвар, под деревьями которого пешеходная аллея и облысевшие клумбы, покрытые россыпью окатышей и наростов от выгула домашних собак. Беспризорные псы тоже тут. В конце аллеи невысокий, в виде надгробия, прямоугольник памятного камня. Подхожу и читаю потемневшую надпись: «Здесь 24–25 октября 1941 года, как и на других улицах, фашисты повесили группу мирных граждан-одесситов, взятых заложниками после взрыва партизанами и красноармейцами комендатуры на улице Маразлиевской. Вечная память погибшим!». И вокруг на маленькой истоптанной клумбе — собачье дерьмо. Пока стоял, подошла кудлатая псина, обнюхала угол камня и привычно подняла на него ногу.
Находящаяся в двух кварталах отсюда знаменитая в южном и блатном фольклорах Дерибасовская улица на вид не выделяется ничем. И пуст маленький горсад. В квартале за ним крутой спуск ведет в сторону порта и морского вокзала. Большая круглая клумба обреченно тянет к небу замерзающие цветы. И нечто, замеченное уголком глаза, заставляет остановить шаг. На обращенной к клумбе стене старого дома щерятся веера крупных, глубоких, почерневших от времени щербин. И вокруг клумбы — пустырь, кое-где перекрытый чуждыми старому центру сравнительно новыми небольшими постройками. Да ведь сюда упала бомба! И клумба разбита на месте бомбовой воронки. А на заделку следов от разлетевшихся осколков за много лет не стал тратить труда никто. Это маленькое открытие в месте, через которое я раньше много раз проходил, поражает.
Постояв несколько минут на холодном ветру у морвокзала, другим путем возвращаюсь наверх, в парк имени Шевченко. Оттуда растрескавшимися дорожками и лестницами спускаюсь на пляж. Иду вдоль моря, сколько хватает сил. Донельзя устав, посмотрел на часы. Ого сколько бродил, скоро темнеть начнет. Налетел порыв ветра. Пока двигался и мускулы выделяли тепло, было еще ничего, а остановился — сразу пронизал холод. Погода идет на мороз, а курточка легкая. Так и простуду схватить недолго. Пора выходить наверх. По приметам, это шестнадцатая станция Фонтана, пляж Золотой берег. Вот и одноименный ресторан. Но мусор вокруг золотом не искрит. На Золотом берегу дерьмо тоже убирать некому.