Её словно прорвало, и она спешила засыпать его информацией о Борисе:
— Скольким людям он помог. А сейчас Боря мечтает открыть в городе клуб, где будет собираться творческая элита — она сделала ударение на последнем слове. — И можно будет свободно встречаться без оглядки на всякое быдло. Он способен понять любого человека и говорить с любым.
Вот он с тобой говорил о Чечне, о войне. С уважением к тебе, к твоим заслугам. А ты зняешь, он у нас в Ростове провёл демонстрацию против чеченской войны?
— То есть? — непонимающе переспросил Николай — Какую демонстрацию?
— Обычную. Всего несколько десятков человек. Мы стояли посреди города и протестовали против этой бессмысленной войны. И это в нашем дремучем, сонном Ростове…
— Так против чего демонстрация-то была? — Ещё раз спросил Николай.
— Я же тебе сказала — против войны в Чечне. — Уже почти раздражённо ответила Алла — Против того, что бы мы туда лезли. Против нашей оккупации. Против того, что бы там бессмысленно гибли наши солдаты. Против геноцида чеченцев. Мы требовали отдать под суд военных преступников, развязавших эту войну.
В этот момент дверь открылась. В ярком свете коридора сначала обозначился Борис, за ним Михаил. В руках у обоих были бутылки с пивом.
— Самолёт летит — колёса стёрлись! — Петрушечьим голосом выкрикнул Борис. — Вы не ждали нас, а мы припёрлись!
Его лицо плыло. Купе перед глазами кружилось.
«…Протестовал против Чечни» — Стучало в висках. — «Значит мы оккупанты?» Николай вспомнил подорванный автобус, с детьми. «Значит, по его мнению, это правильно?'' Он вспомнил, как на его глазах в мокрой яме под корнями старого вяза у него на руках трудно умирал Антон Снегирев. Пуля разорвала ему печень. Он истекал кровью, но до ближайших наших позиций было больше десяти километров. Кругом было полно боевиков, и вызвать «вертушку» было просто невозможно. '«Значит он погиб зря? Значит, мы все оккупанты?!»
— Ну, что затих герой? — Шутливо ткнул его в плечо Михаил.
— …Бойцы вспоминают геройские дани и битвы, где вместе рубились они. — Продекламировал Борис.
Николай тяжело поднял голову. Мысли ворочались как старые жернова.
— Да вот, говорят, ты против войны протестовал? Против нас оккупантов…
Глаза Бориса мгновенно сузились, он отодвинулся.
— Это ты что ли лекцию провела? — Глухо бросил он Алле.
— Да, Борь, а что? Я же только правду — Растерянно произнесла та.
— Ну, так что с оккупацией? — процедил Николай.
— Никак. — Мягко ответил Борис, — Ложись, отдохни. Алла немного переборщила. Не будем из мухи слона делать.
— Вот как? — Николай зачем-то кивнул, — Слона! А как же с геноцидом быть?