— Да, осталось синьору нашему лишь на милость Божью надеяться.
— Думаю, в этом случае милость Божья — не то, что ему нужно. Тут одно из двух: или милость, или правда. Что бы ты предпочел?..
Обэрто слушал эти разговоры и мысленно складывал одно с другим, как кусочки разбитого витража.
Он знал наверняка: ему нужна правда. И, милостью Божией, Обэрто отыщет ее — во что бы то ни стало!
3
— Можно вопрос? — вполголоса произносит Фантин. Они одни на улице, впереди уже показались Новые ворота Верхнего Альяссо, но до стражницкой далековато, мог бы и громче спросить… — не решился.
Город полон посторонних взглядов и чутких ушей. Даже ночью.
Особенно ночью.
Обэрто роняет вполголоса: «Спрашивай», — и через плечо с легким интересом глядит на своего спутника. Низкорослый, с гладко выбритым лицом, он и впрямь похож на ребенка, такого себе мальчика-куколку из не слишком благополучной семьи. Глаза — наивно-доверчивые, распахнуты широко, правая рука смущенно теребит край плаща.
Хорошо играет, стервец! Убедительно.
А повернись к нему спиной, дай гарантию, что ты безоружен и расслаблен, — небось, пырнет своим ножичком-валлетом, под пряжку ремня замаскированным, — и опомниться не успеешь!
— Сердиться не будете?
— Не буду.
— Зачем вам это? Ну, перстни краденые. Вам же синьор Леандро уже заплатил за услуги, вы ведь и уехали было. Сам он о вознаграждении за побрякушки эти не объявлял. А так… ну какой резон?
— Я — магус, — напоминает Обэрто. — Я слежу, чтобы был соблюден закон, чтобы вора наказали, чтобы собственность вернулась в руки законного владельца.
Фантин тихо смеется, качая головой.
— Я сказал что-нибудь смешное?
— Ох, господин магус, не обижайтесь, но… Сами ведь говорите: «чтобы соблюсти закон», так? И сами же его нарушить собираетесь. Ну, положим, залезть на градоначальничью виллу — ничего тут такого особенного, вы ж не красть лезете, а вроде как наоборот. Но мне вот разрешили брать, чего захочу, а это уже кража, как ни крути. Так? Так. Это раз. Но это мелочи, ерундишка. А если шире поглядеть? Любой город возьмите — хоть наш Альяссо, хоть Фьорэнцу — везде и воруют, и мошенничают, и кишки из людей выпускают ни за гроссо. Что ж вы тех, других, не ловите?
— Ты когда-нибудь видел, чтобы лев охотился на ящериц? — спрашивает Обэрто. — Не случайно придавил, а нарочно бы выслеживал? Правильно, не видел. Потому что на ящериц есть свои охотники, помельче.
— Понял, — хмыкает Фантин. — Вы, значит, лев.
— Я не лев, — равнодушно отвечает магус. — Я тот, кто охотится на львов.
4
Через Порта Нуова они, конечно, покидать город не рискнули. Ночью к воротам только сунься — не оберешься потом разговоров да расспросов: кто, куда, зачем…