— Я пришел к вам с мирными намерениями.
Ну да, поверили ему, как же! Не сосчитать, для скольких простецов эти слова были последним, что они услышали.
А все-таки игру поддержать надо: время потянуть, с мыслями собраться.
— Чем могу служить, сьер?..
— Мое имя вам ни о чем не скажет.
(Кто бы сомневался!)
— Но имя человека, приславшего меня… — (Маэстро отыскивает наконец взглядом кинжал. Теперь он одновременно размышляет, как бы добраться до дальнего угла мастерской, и вспоминает, кому в последнее время мог насолить — или кто мог бы столь долго помнить обиду; это ведь его, заказчика, имя…) — …полагаю, вам известно.
Простота и натиск — вот успешнейший из приемов; маэстро Иракунди прыгает на гостя, отталкивает и мчится туда, к заветному кинжалу!
— Дон Карло говорил, что с вами непросто найти общий язык, — невозмутимо подытоживает гость. — И все-таки он рекомендовал мне обратиться именно к вам.
Маэстро оборачивается: в руке — оружие, в глазах — растерянность, быстро сменяющаяся пониманием.
— Ах вот оно что! — и Тодаро Иракунди хохочет, запрокинув лобастую голову к потолку. — Вот, значит, как! Тогда поговорим, уважаемый. Конечно, поговорим.
Все описанное заняло совсем немного времени: подмастерье только и успел, что переброситься парой слов с «голосом» да подойти к двери. Маэстро велит ему: «Больше ко мне никого не впускать! И сам не смей входить, слышишь?» — а затем гость выкладывает на рабочий стол некую вещицу и небрежно спрашивает:
— Вы могли бы изготовить точно такой же?
Маэстро смотрит на предмет, принесенный гостем, и с уст Иракунди поневоле слетают отборнейшие ругательства.
— Неужели слишком сложно для вас? — с почти наивным изумлением в голосе уточняет гость.
— Прежде чем отвечать, мне необходимо переговорить с доном Карло.
— Его «голос» пришел вместе со мной. Полагаю, он ответит на все ваши вопросы и разрешит все сомнения.
— Проклятие! Откуда у вас… это, мессер?
— Дон Карло…
— Ах да, Папа, — досадливо морщится ювелир. — Так что сказал Папа?
— Что вы мне поможете и не станете задавать лишних вопросов.
— Я, уважаемый, лишних и не задаю, — насупившись, сьер Тодаро переступает с ноги на ногу: ну чисто медведь, разбуженный охотником-неумехой! Сейчас ка-ак приласкает мохнатой лапой — мало не покажется! — Вы, уважаемый, может, не знаете, что за такие вот перстеньки вчера премного людей повесили. Хотя, — добавляет, — вряд ли вы не знаете, так ведь? Вы потому и пришли ко мне, что я выдал их шкипера.
— Я пришел к вам, маэстро, потому что вы — лучший. Никому больше в Альяссо не под силу сделать точно такой же перстень. Или посоветуете кого-то более способного?